Журнал 64

– Тебе придется смириться с тем, что Бак неожиданно объявится в отделении и вмешается в дело.

Карл сомневался. Разве Бак ушел из полиции не из-за того, что ненавидел свою работу и терпеть не мог приходить на участок?

– Ему будет оказан радушный прием, – ответил он. – Но только не у меня в подвале.

Исаксен провел пальцами по своим черным, как смоль, слежавшимся после сна волосам.

– Ну нет, конечно. Ты там у себя внизу наверняка по горло занят шашнями с нею, верно?

Он качнул головой в сторону Розы, уже скрывшейся на лестнице.

Карл затряс головой. Пускай Исаксен отправляется ко всем чертям со своим вздором. Шашни с Розой! Уж лучше уйти в монастырь в Братиславе.

– Карл, – обратился к нему охранник на посту спустя полминуты. – Психолог Мона Ибсен оставила для вас кое-что.

Он с ликующим видом протянул ему через дверь серый конверт.

Полицейский с удивлением взглянул на него. Может, в конверте и вправду важные новости?

Охранник сел на место.

– Я слышал, что Ассад пришел уже к четырем утра. Готов поспорить, он нашел прекрасное время для обделывания в подвале своих делишек. Он что, готовит план террористического захвата полицейского управления, или как? – Парень рассмеялся на мгновение, но замолк, заметив свинцовый взгляд Карла.

– Спроси у него сам, – отчеканил тот, подумав о женщине, задержанной в аэропорту лишь за то, что та произнесла слово «бомба».

Вот уж поистине оговорка, достойная занять место на первых полосах.

Впрочем, тут дело могло обстоять намного хуже.

Уже с последних ступеней винтовой лестницы Мёрк понял, что у Розы день удался. Тяжелый запах гвоздики и жасмина пахнул ему в лицо и заставил вспомнить старушку из Восточного Брендерслева, щипавшую за задницу каждого мужчину, не обращавшего на нее внимания. Когда Роза источала подобный аромат, у него начиналась головная боль, причем отнюдь не из-за ее едких замечаний.

Ассад выдвинул теорию о том, что она получила эти духи в наследство, однако кто-то из окружения сказал, что подобные тошнотворные смеси по-прежнему доступны в особых индийских магазинчиках, хозяевам которых безразлично, придет ли к нему этот покупатель хотя бы еще раз.

– Эй, Карл, иди-ка сюда! – прокричала она из своего кабинета.

Мёрк вздохнул. Что теперь будет?

Он проковылял мимо бедлама Ассада, засунул нос в клинически стерильную комнату Розы и сразу заметил гигантскую сумку. Прежде она висела у девушки на плече. Насколько Карл понял, не только Розины духи сулили беспокойный день. В пользу этого говорила еще и огромная кипа бумаг, торчащих из сумки.

– Гм, – осторожно хмыкнул он, указывая на бумаги. – Это что такое?

Она уставилась на него обведенными черной подводкой глазами, взгляд коих предвещал большие проблемы.

– Кое-какие старые дела. Они лежали на полицейских столах в течение всего прошлого года, хотя должны были добраться до нас в первую очередь. Тебе наверняка знакомо такое разгильдяйство.

Последнюю фразу Роза сопроводила невнятным звуком, который мог быть интерпретирован как смех.

– Эти папки были по ошибке переданы в Национальный центр расследований. А я просто их оттуда забрала.

Карл поднял брови. Навалилась куча дел – так с какой стати она улыбается?

– Да-да, знаю, что ты сейчас думаешь. Плохие новости, правда, – опередила она его. – Но ты еще не видел вот эту папку. Она не из НЦР, а уже лежала на моем кресле, когда я пришла.

Роза протянула потрепанную картонную папку. Очевидно, девушка рассчитывала, что Карл тут же примется листать ее, но ошибалась. Дурные новости как-то не принято воспринимать до утренней затяжки, к тому же всему свое время. Он, черт возьми, только что вошел.

Мёрк покачал головой, прошел к себе в кабинет, бросил папку с делом на стол, а пальто повесил на стул в углу.

В офисе стоял затхлый дух, лампа мерцала чересчур интенсивно. Среду всегда сложнее всего было пережить.

Прикурив сигарету, Мёрк поплелся к каморке Ассада, где все вроде бы выглядело, как раньше. Молитвенный коврик разложен на полу, в воздухе висела плотная завеса пропитанного миртом водяного пара. Транзистор настроен на нечто напоминающее своим звучанием брачные крики дельфинов вкупе с церковными песнопениями, записанными на катушечный магнитофон с ослабленным приводным ремнем.

Стамбул к вашим услугам.

– Доброе утро, – поздоровался Карл.

Ассад медленно повернул голову. Рассвет над Кувейтом, должно быть, был менее ярок, нежели покрасневший нос бедняги.

– Боже всемогущий, Ассад, что с тобой?! – выпалил Карл, отступая на шаг, сбитый с толку представшей его глазам картиной. Вероятно, грипп прочно овладел этим телом, все симптомы налицо.

– Началось вчера, – прохрипел тот. Глаза у парня слезились похлеще собачьих.

– Сейчас же отправляйся домой, немедленно, – отодвигаясь, приказал Карл.

Дальнейшее обсуждение не предполагалось. И все-таки Ассад не послушался.

Мёрк вернулся в зону безопасности и задрал ноги на рабочий стол, впервые в жизни мечтая о том, чтобы совершить чартерный тур на Канары. Четырнадцать дней под зонтиком с полуодетой Моной под боком – просто великолепно! И пусть грипп бушует на улицах Копенгагена, сколько ему вздумается.