Журнал 64

Проведя еще час в квартире, где не ощущалось ни малейшего следа испарений, Нэте наконец вошла в герметичный отсек в конце коридора.

Не прошло и секунды, как из глаз у нее хлынули слезы. Словно во время атаки нервно-паралитическим газом, резкое зловоние вторглось в каждую пору ее незащищенной кожи. Закрыв глаза и крепко зажав рукой рот, она ощупью пробралась к окну и распахнула его настежь.

Словно утопленник, Нэте высунула голову наружу и принялась глотать воздух, разразившись сильнейшим приступом кашля, которому, казалось, не будет конца.

Спустя четверть часа содержимое всех восьми тарелок было выброшено в унитаз и смыто несколько раз. После чего она вновь широко открыла все до единого окна квартиры и тщательно отмыла посуду. С наступлением вечера Нэте констатировала, что испытание пройдено успешно.

Женщина постелила на стол в герметичной комнате белую скатерть, достала шикарную фарфоровую посуду и накрыла стол. Хрусталь, серебро и аккуратные рассадочные карточки.

Все должно было выглядеть торжественно, ибо у нее намечался настоящий праздник.

Затем взглянула на кроны каштанов – листья уже начали желтеть. Хорошо, что она скоро уедет.

Прежде чем отправиться спать, Нэте не забыла закрыть окна в подготовленной комнате, после чего распределила прозрачный силикон по краю оконных рам и с удовлетворением посмотрела на свою работу.

Пройдет много-много времени, прежде чем окна вновь откроются.

Глава 20

Ноябрь 2010 года

Мрачные зловещие тучи сгустились у Карла над головой: дело о строительном пистолете с подозрениями Харди и отпечатками пальцев на монетах, свадьба Вигги со всеми последствиями для его кармана, прошлое Ассада, причуды Розы, идиотская болтовня Ронни и абсолютно провалившийся вечер Святого Мартина. Никогда раньше столько всего не обрушивалось на него одновременно. Он не успевал прийти в себя, а на него с ревом уже неслось очередное бедствие. Нет, такая куча проблем абсолютно не способствовала тому, чтобы в целом неплохой полицейский успешно раскрывал таинственные преступления. Любопытно, можно ли надеяться на то, что кто-нибудь создаст отдел, основной задачей которого станет решение собственных проблем?

Карл глубоко вздохнул, взял сигарету и включил новости на ТV-2. Зрелище других людей, заплывших жиром гораздо-гораздо больше его самого, всегда приносило ему некоторое облегчение. Лишь один взгляд на экран – и ты вновь отстранен от реальности. Пятеро взрослых мужиков, обсуждающих экономические взгляды правительства, что может быть бессмысленнее? Ведь эти разговоры все равно ни к чему не приведут.

Карл взял в руки бумагу, которую Роза положила на полицейский рапорт, пока он был у начальника отдела убийств. Какая-то жалкая половинка листа – неужели это действительно все, что ей удалось раскопать про Гитту Чарльз, медсестру с острова Спрогё?

Он прочитал текст, но нисколько не воодушевился.

Несмотря на то что Роза постаралась расспросить всех и каждого, никто в доме престарелых на Самсё не помнил ничего о Гитте Чарльз, как и о фактах воровства у пожилых людей, навещаемых Гиттой. Ничего не удалось выяснить и о ее пребывании в больнице Транебьерга, так как больницу уже закрыли, а персонал уволили. Мать давно умерла, а брат эмигрировал в Канаду, где и скончался несколько лет назад. Единственной реальной ниточкой, протянутой к ней, оказался некий мужчина. Он сдавал девушке комнату на улице Моруп Киркевай на острове Самсё двадцать три года назад.

Описание, данное Розой хозяину жилья, было весьма выразительным. «Мужчина тугодум или же просто упрям, как баран. С тех пор как его квартиранткой перестала быть Гитта Чарльз, он сдавал крошечную квартирку площадью двадцать один метр полутора-двум десяткам людей. Он помнил ее прекрасно, но не сообщил ничего выдающегося. Он – типичная деревенщина, у кого ботинки в дерьме и ржавые тракторы на заднем дворе. Такие обычно считают, что зарабатывать хорошие деньги возможно только нелегальным путем».

Карл отложил записку и принялся за изучение результатов полицейского расследования по делу Гитты Чарльз, лежавших внутри папки. Эти материалы тоже оказались довольно скудными.

Картинка на экране успела пару раз поменяться. Какое-то мелькание между двумя крупными народными собраниями в конгресс-зале и несколько пожилых лиц, улыбающихся всем и вся.

Журналист, комментирующий сюжет, не проявлял особого уважения к тем, о ком рассказывал.