Журнал 64

Она оглянулась. Это было все равно что разговаривать с деревьями в лесу.

– Думаю, стоит поостеречься от употребления подобных слов, – заметила женщина из «Поддержки матерей». – Так ты только усугубляешь свою ситуацию.

Адвокат многозначительно кивнул. Нэте он совсем не нравился.

– А кроме того, вы утверждали, что доктор Вад набросился на вас, – продолжал он. – И господин доктор Вад любезно ответил на это обвинение, что анестезия подействовала на вас слишком сильно, а в подобных случаях могут начаться галлюцинации. Вам знакомо такое слово, Нэте?

– Нет, но какая разница? Он совершил то, чего не должен был совершать, до того как дал мне маску.

Тут все переглянулись.

– Нэте Германсен, если даже в такой ситуации кому-то придет в голову совершить преступление против своего пациента, наверное, благоразумнее было бы подождать, пока пациент не лишится сознания, правда же? – вмешалась женщина, которую она раньше не видела. – Имейте в виду, что вам очень сложно поверить. В особенности теперь.

– Однако именно так все и было. – Нэте посмотрела вокруг и только теперь осознала, что из присутствующих никто не был на ее стороне.

Тогда она встала, снова ощутив дискомфорт внизу живота и почувствовав, что трусы ее намокли.

– Я лучше отправлюсь домой, – сказала она. – На автобусе.

– Боюсь, что не так все просто, Нэте. Либо вы забираете свои обвинения обратно, либо мы вынуждены просить вас остаться, – сказал один из полицейских.

Он сунул ей под нос какую-то бумагу, прочитать которую она не могла, и указал на нижнюю строчку.

– Подпишитесь вот здесь, и можете идти.

Легко им было говорить. Ведь она не умела читать и писать.

Взгляд Нэте скользнул со стола на высокого мужчину, сидевшего напротив. В глазах Курта Вада промелькнуло нечто похожее на доверительное выражение, когда их взгляды встретились, однако она совсем не желала этого.

– Он сделал именно то, о чем я рассказала, – настаивала девушка на своем.

Ее попросили сесть за стол в углу, а остальные принялись что-то обсуждать сообща. В особенности женщины взялись за дело со всей серьезностью. Курт Вад несколько раз отрицательно покачал головой, когда к нему обратились. Наконец он поднялся и пожал каждому руку. Ему надо было идти.

Два часа спустя Нэте сидела на кровати в маленькой комнатке в каком-то доме; она даже не знала, где находится. Ее оповестили, что дело закончится довольно быстро и ей назначат адвоката в качестве консультанта. А также, что приемная семья пришлет сюда ее вещи.

Значит, они не хотели возвращения дочери на ферму.

Прошло несколько недель, прежде чем обвинительный акт в отношении Курта Вада оказался в суде, однако власти не теряли времени даром. В особенности Филип Нёрвиг наловчился опровергать любые доводы защиты, и судебные инстанции радостно ему внимали. Они подвергли проверке ее интеллектуальные способности, привлекли свидетелей и многочисленные документы.

Всего лишь за два дня до слушания дела Нэте познакомилась с адвокатом, назначенным ее юридическим консультантом. Ему было тридцать пять лет и он был довольно хорош собой – вот и все, что можно было о нем сказать.

Только оказавшись в зале суда, девушка окончательно поняла, что никто не пожелает ей поверить и что дело приняло чересчур серьезный оборот, чтобы быть проигнорированным.

Ни один свидетель даже не пытался посмотреть в ее сторону, давая показания, и атмосфера в зале суда была довольно холодная.

Ее первая школьная учительница, мерзкая и убогая, поведала о задранных юбках, нецензурной брани, тупости, лени и общей распущенности, а священник, который конфирмовал ее одноклассников, – о нечестивости и дьявольских наклонностях Нэте.

Уже после этого было сделано заключение: «слабоумие в совокупности с антиобщественным поведением».

Учитывая настолько сильно проявленные асоциальные наклонности, Нэте сразу посчитали морально развратной и умственно отсталой представительницей низшего слоя общества. От общения с нею лучше всего было бы оградить само общество. Ее признали лживой и хитрой, несмотря на скудное образование и воспитание. «Распущенная и поверхностная личность», – повторялось снова и снова. Ни единого смягчающего или положительного слова. Ее попрекали тем, что она подстрекала других к непокорности, даже к бунтам, и что ее омерзительные эротические наклонности изо дня в день доставляли огромные неприятности, а теперь, по достижении Нэте половой зрелости, представляли прямую угрозу для окружающих. Когда выяснилось, что она набрала всего лишь 72,4 балла по результатам теста Бине – Симона[19], все окончательно уверились в том, что Курт Вад подвергся сомнительной клевете и лживым наговорам, несмотря на свои добрые намерения.