Журнал Двести

Так что, к сожалению рецензента, он вынужден отказаться от выставления "шпионским" повестям Прашкевича определенной оценки. Рецензент будет ждать возможности охватить взором всю эпопею в целом. Как это сделало мудрое жюри, вознаградившее серию "Аэлитой-94". А пока — увы.

Год 1993 продолжился повестью Валентины Калининой "Планета-Мечта". После прочтения повести хочется называть автора Валечкой и ласково повторять: "Ну, маленькая, ну, не плачь; и не пиши больше о таких плохих дядях: видишь — сама себя напугала…" Нет, в общем, в повести можно даже найти (при наличии особо острого стремления) рациональное зерно. Можно даже рассмотреть его — хошь в лупу, хошь в мелкоскоп. Рассмотреть и пожалеть: ну не сможет никакое мало-мальски рациональное зерно вырасти на такой эстетической почве.

"Планета-Мечта" — это, граждане, социальная фантастика. Где-то в чем-то. Наблюдается что-то социально движущееся. Освободительные движения наблюдаются, подспудные и над. Замятинщина присутствует (Горничная-1, Лакей-3 — чувствуете, какие редкие профессии у тамошних нумеров?). Оруэлловщина наличествует. Олдосовщина-Хакслиевщина. Но больше всего бросается в глаза фон, на котором все это малоудобно разложено. Фон, конечно, знатный — шпаги, бластеры, короли, зеки, черти, блаародство, производство и асисяй-любовь. И именно в тех интонациях, что я употребил.

Я поражен. "Следопыт", конечно, подростковый журнал, но и в подростковости меру неплохо бы знать… хотя бы для того, чтобы не давать повода для издевательств.

И, по крайней мере, хотя бы не ставить контрастные по литературному уровню произведения рядом. В следующем (четвертом) номере напечатана более чем профессионально сделанная повесть Василия Щепетнева "Тот, кто не спит": спокойный такой и очень культурный триллер на советском материале. Кстати, одна из двух публикаций "Следопыта", выдвигавшаяся на "Бронзовую улитку" и "Интерпресскон". Рядом с этой повестью творение Калининой производит еще более угнетающее впечатление, нежели само по себе.

Итак, "Тот, кто не спит". Голый сюжет от первого лица. Стремительный поток сознания. Перестрелки, погони, взрывы, рукопашные бои. Сначала все это существует как бы само по себе — взаимосвязано, но как бы вне определенного контекста. Но, мало помалу, этот контекст проявляется, подвсплывает к поверхности, поближе к читательскому восприятию — ненавязчиво, как бы даже неохотно… Достаточно затасканный сюжет об очередном социальном эксперименте КГБ (а что было бы, если бы наиболее выносливая часть советского народа пережила ядерную бомбардировку?) вдруг приобретает свежесть — и, пожалуй, только из-за формы, в которой он отлит. Щепетневу поразительно хорошо удалось сбалансировать повесть сильно рекомендую!

В следующем номере (сдвоенном 5/6) редакция порадовала нас большим рассказом Джина Вульфа "Пятая голова Цербера" — прекрасная новелла и весьма приличный перевод.

Далее последовала подборка рассказов отечественных авторов. "Родительский день" Михаила Немченко — излишне патетическая зарисовка о том, как нужно чтить свои корни. Видимо, автор полагает, что от напоминания эта мысль станет менее банальной. "Мумия" Андрея Лазарчука в комментариях не нуждается — премии "Бронзовая улитка" и "Интерпресскон" достаточно весомы и каждая в отдельности, а уж вместе… И, наконец, "Лабиринт" Абдулхака Закирова превосходный, на мой взгляд, философский рассказ на темы древнегреческой мифологии. Досадно, что рассказ этот не номинировался на "Бронзовую улитку" — его присутствие в номинационном списке пошло бы списку явно на пользу. Возможно, имеет смысл провести его по номинациям 1995 года.

В номерах 8 и 9 "Следопыт" напечатал еще одну повесть покойного Владимира Фирсова — "Сказание о Четвертой Луне". Честно говоря, я до сих пор не могу поверить, что она написана в 1969 году. Повесть невероятно современна даже сейчас, когда тоталитаризм уже забит демократическими сапогами до тяжелой икоты — а выйди эта повесть в 1987-м, скажем, стоять бы ей наравне с "Невозвращенцем"… впрочем, я, кажется, снова себя обманываю фантастика все-таки…

Параллельная реальность. Автоматы и мечи. Империя, владыка которой бессмертен до тех пор, пока каждый день выпивает жизнь из одного из своих подданных. Ежедневные казни — decapito — перестали быть зрелищем даже для обывателей. Отрубленные головы бережно, как книги в библиотеке, хранятся на полках в специальном отделении дворца…

Повествование ведется от лица одной из таких голов, возвращенной к жизни на чужом теле.

Жажда мести, заговор, революция…

Наконец-то (сколько лет прошло со времени публикации повести "Срубить крест"!) мы видим, как этот автор мог писать… Остается только гадать, сколько шедевров осталось им не написанными из-за того, что они все равно не были бы востребованы — своим временем…