Журнал Двести

"Предельное мастерство" — это Шоррей. Отточенное владение оружием, опыт, расчет. "Он замечательный стратег и великий тактик", — сказал бы шварцевский Кот. Но разве не прав клэниец и во второй части своей фразы? "Отчаянный, безнадежный, выигранный лишь благодаря темпоральной гранате Сеятелей" поединок Сергея был демонстрацией запредельного мастерства. Хотя бы потому, что Принц выиграл бой.

Запредельное мастерство начинается там, где кончаются правила. Там, где ищут решение не среди двух-трех "общепрофессиональных возможностей", а среди сотен и тысяч вариантов, "перпендикулярных" Реальности. Эрнандо тренировался бы, последовательно переходя от этапу к этапу. Сергей нарушил заведенный порядок. Он расширил "пространство решений", создав "плоскостные диски". Он вышел за пределы представимого — для Принцессы, Эрнандо, Шоррея — рискнув использовать оружие Сеятелей.

Так что, если вам нужен секрет победы — он прост.

Выйдите за границы представимого.

Иными словами, если ваш враг непобедим в этой Вселенной создайте для борьбы с ним другую Вселенную.

4. Свобода.

"— Тогда я найду Сеятелей. Те, кто покорил время, не исчезают бесследно.

Будь на месте принцессы христианка, она бы перекрестилась.

— Ты не найдешь экипаж, который отправится в такой путь!"

Я не сразу понял, что именно так притягивало меня в трилогии С. Лукьяненко. Конечно, мне нравится жанр "sрace oрera", но уж не настолько, чтобы четырежды перечитывать объемистую рукопись. "Технические" решения автора (вроде темпоральных гранат и паутинных мин), несомненно, элегантны, но рассчитаны на однократное применение. Из медитативной романтики единственной любви я вырос. Но все-таки мне оказалась нужна эта книга.

У каждого есть свой предел. И всегда найдется Сила за этим пределом. "- Это мой сон. И я буду делать здесь то, что захочу.

— Да. Но это МОЙ мир". [6]

На этом построены все антиутопии. Человек против бездушной и беспредельной Силы, причем все лучшее, что есть в этом человеке (ум, любовь, мужество, честь) эта Сила использует в своих интересах. Итог схватки предрешен, и читателю остается наблюдать, как в медленном кварковом распаде сгорает личность героя. Система справляется с ним и сжимает кольцо.

Герои Лукьяненко играют без правил.

Тем Лорд Сергей и победил Гиарского правителя. Шоррей ведь "признавал неподвластную ему силу — и не пытался спорить с ней". Иными словами, он доверил Сеятелям часть своей свободы и своей личности.

В борьбе против Вселенной человек нуждается в опоре. И он находит ее — в лице Бога, влезшего на крышу своей религии или Страны, влезшей на крышу своей идеологии. Спонтанное нарушение симметрии: вместо конструктивного конфликта "Я" и "Мир" возникает деструктивный конфликт "Мы" и "Они". Причем "мы" — это не пара возлюбленных или четверка друзей. "Мы" это половина Вселенной. Сила, которой человек отдает суверенитет в обмен на мнимую помощь против другой Силы. И навсегда попадает в ловушку.

"Почему я так упорно отделяю себя от Сеятелей?

Может быть, потому, что на сотканном из воздуха экране сейчас заканчивается кровавая бойня. И то, что убивают друг друга мои враги, ничуть не облегчает мне совесть".

Дело ведь не в том, хороши Сеятели или плохи. Дело — в осмысленном и мотивированном отказе Лорда принимать одну из конфликтующих Сил за свою. Нежелании следовать предопределенности, имена которой "традиции", "голос крови", "основной поток истории".

Сартр доказал, что человек *обречен* на свободу.

Кажется, эта обреченность ставит человека на один уровень с Галактикой. Кто знает…

Может быть, это главное из того, что вынесла из своей истории исчезнувшая страна под странным названием "Советский Союз": "свои" и "чужие" — это лишь отражения в зеркале. И ты выбираешь одну из сторон не потому, что она олицетворяет собой добро, а просто потому, что ты не родился на Востоке и не можешь (да и не хочешь) Равновесия. Но ты бросаешь свой меч на чашу весов не как вассал одной из сторон. Как союзник или наемник. Поэтому "система" (как бы она не называлась: "социализм", "капитализм", "демократия", "Родина", "наука", "бизнес") со всеми своими армиями, разведками и надсмотрщиками, — все это"…мелочи, которые, самое большое, могут меня убить". Но не обмануть. Не подчинить себе.

"…Это секретная схема, но я вам доверяю.

Я поморщился:

— А если меня поймают фанги? И просканируют память? Раймонд, не делайте из меня дурака. Это ложный макет. Для всех посетителей, в надежде, что кто-то из них попадется врагу.

Раймонд вздохнул, махнув рукой над макетом. Он исчез.

Раймонд уселся в свое кресло, задумчиво посмотрел на меня.

— Мне очень хочется с вами поработать, Сергей.

— Жаль, но это не взаимно…"