Журнал Двести

Но еще более шизофреничной является ситуация, когда вода говорит рыбе: "Слушай, ты тут без году неделя плаваешь, а я вечная. Я таких, как ты, мильон перевидала. Рыба Урсула всегда плавала то с мужского плавника, то с женского. Рыба Фармер дрыгала хвостом в ритме бигармонических колебаний: сдох-воскрес, сдох-воскрес… А рыба Булычев столько икры наметала, что тебе, хоть лопни, не догнать. Но все-таки попробуй все делать, как они, не выпендривайся".

Возводить свою высокую для партнера по дуальной системе значимость в ранг права диктовать ему свои требования всегда фатально для обоих. Крестьяне, сознававшие, что без их хлеба город помрет, предложили, как известно, Сталину сплясать: дескать, тогда сдадим зернишко. Сталин сплясал коллективизацию. Мерли и в городах, и в деревнях, только в Кремле жратвы хватало. Надо вам этого?

Никто и никогда не сможет лишить читателя права и, в сущности, неизбежного состояния любить одни произведения и не любить другие, принимать тех авторов и не принимать этих, за что-то платить, а мимо чего-то идти, даже глаз не скосив на однообразно цветастую обложку. Это есть нормальное срабатывание обратных связей, без которого искусство никогда не будет понято народом и никогда не будет понятно народу. Но если читатель накоротке начинает откручивать писателю пуговицу, приговаривая: "Старик, ты тут напортачил. Я бы на твоем месте вместо кибердвойника сразу ввел…", то пусть не обижается, услышав в ответ: "Иди вводи. Вон, девочки скучают".

2-3. Долго не мог понять, почему фраза кажется мне смутно знакомой, и наконец вспомнил. "Все кошки смертны. Сократ смертен. Следовательно, Сократ — кошка". Примерно на этом уровне логика в пункте 2.

Насколько мне известно, Андрею Михайловичу Столярову надо очень сильно приплатить, чтобы он высказал не свое, а чье-то чужое мнение, да и то неизвестно, согласится ли он. Насколько мне известно, Борис Натанович Стругацкий тоже не любитель петь с чужого голоса. Вероятно, он может говорить не то, что думает и не говорить того, что думает — как и любой человек, между прочим — но он будет говорить то, что в данный момент хочет сказать именно он. Я не исключаю, что по многим вопросам позиции Стругацкого и Столярова действительно совпадают. Я не исключаю, что Стругацкий, увидев в Столярове человека, способного не только доверять бумаге свои скорби, но и делать дело, старается, насколько это возможно, поддерживать его в его усилиях. Я не исключаю, что Стругацкий верит, будто "Терра Фантастика" со временем станет не то, чтобы могучим, но чрезвычайно авторитетным издательством, публикующим фантастику, принципиально отличную от развлекательно-коммерческой, и при каждом удобном случае старается поддерживать своим авторитетом именно издательство; а уж так звезды расположились, что для стороннего наблюдателя "Терра Фантастика" ассоциируется прежде всего с парой Ютанов-Столяров. То, что подобная позиция чревата изоляцией издательства — особенно в условиях уменьшения числа публикуемых этим издательством книг — по-видимому, упускается из виду всеми тремя или, по крайней мере, не воспринимается ими как серьезная опасность. Но, возможно, неправ здесь как раз я; поживем увидим. Во всяком случае, публиковал Ютанов и роман Лукьяненко, и повести Иванова — когда имел такую возможность.

4. Я считаю Андрея Михайловича своим другом, и совершенно не намерен прилюдно обсуждать черты его характера. Полагаю, Столяров действительно считает, что его место в строю фантастов расположен где-то между 1 и 1,5. И, если это так, то считает он это небезосновательно. Во всяком случае, по деловой хватке, профессиональной требовательности к себе и работоспособности найти фигуру, сопоставимую со Столяровым, затруднительно. Касательно же того, что именно и как именно он пишет… Мне, например, кажется, что со страниц многих его последних произведений буквально веет арктической пустыней. Что он, как Кай, все пытается выложить из льдинок слово "вечность" в надежде получить наконец от Снежной Королевы долгожданные коньки. Он об этом моем мнении прекрасно осведомлен. И плевать ему на него. И правильно. Значит, он художник, а не ремесленник, работающий на заказ — пусть даже неявный.

Относительно пьедестала. Почему-то ни у Медведева, ни у Пищенко, ни у Суркиса, ни у многих других воздвигнуться на Стругацком не получилось. Ни путем разрушения пьедестала, ни путем заползания на него. Уже само по себе это должно наводить на размышления. Стругацкий, пардон, еще не в маразме, чтобы подставлять свой пьедестал не тому, кого он, Стругацкий, на этом пьедестале хочет.

А по большому счету, вся эта пьедестальная коллизия вообще представляется мне плодом паранойи.