Журнал «Если», 1996 № 03

— Простите, конечно, — сказал Удалов. — Но мне давно уже хочется спросить: вот у вас много разных… женщин и животных. Вас что, в компьютерах выводят или как?

— Или как, — лукаво улыбнулась Галочка. — Все у нас по-честному, все копируется. И даже моя копия где-то живет.

— Но можно сделать много копий?

— Разве это так важно?

— Это неважно, — поддержал Галочку Миша. — Я полюбил одну женщину. Только одну. Завтра я женюсь!

— О нет! — вырвалось у Корнелия. — Нельзя же так…

— Почему? — спросила Галочка, и голос ее зазвенел, как лист кровельного железа.

— Потому что вы ненастоящая! Вы надувная… вы кукла, в конце концов!

— А вам не приходило в голову, гражданин Удалов, — сказала Галочка, — что вы тоже надувная кукла? Как вас надули при советской власти, так и забыли выпустить воздух после ее конца.

— Галочка! — упрекнул невесту Миша.

— Молчи! Ты бы только посмотрел, как ваши мужчины расхватывали бесплатных девушек! Потому что все вы стремитесь к дешевым удовольствиям. Если, не удастся затащить во двор слона или бегемота, то дайте мне крокодила! Но учтите, что крокодилы кусаются, а мы, надувные куклы, можем подарить радость, но можем и дать пощечину! Вы забываете, дорогой Корнелий Иванович…

«Откуда она знает, как меня зовут? Неужели это все Миша? Глупый, глупый Миша, ты попал в руки к провокаторше из будущего».

— Не отворачивайтесь, Корнелий Иванович! Я и мои подруги — детища высокой цивилизации, не вашему пещерному уровню чета. Даже в копиях мы дадим сто очков вперед самой распрекрасной вашей красавице! И учтите, Миша будет со мной счастлив, и я рожу ему много детей — сколько он захочет. У меня внутри все для этого предусмотрено.

— Вот так-то, Корнелий Иванович, — сказал Миша. — Приглашаю вас завтра на свадьбу.

— Миша!

— Вот именно. В двенадцать!

— Адье, — сказала Галочка и умудрилась лизнуть Удалова в щеку. Язык у нее оказался в меру шершавым и в меру мокрым. А черт их знает, может, и рожать будут…

Удалов пошел домой.

У Минца горел свет. Перед подъездом в кустах таились два бойца в черных чулках на рожах, но Удалов не стал их замечать. Только сказал:

— Спокойной ночи, ребята.

Те кашлянули в ответ, в разговор вступать им было, наверное, не положено.

Удалов пошел спать — все равно в темноте трофеи на дворе не испытаешь. А завтра могут и конфисковать. Так что Удалов тщательно запрятал шарик и мячики в нижний ящик максимкиного письменного стола, которым сын ни разу не пользовался с тех пор как окончил школу.

На столе стояла тарелка, кружка простокваши и лежала записка:

«Котлеты в холодильнике. Ушибла ногу о колокольню. К.»

В доме царила тишина, во всем мире царила тишина, только слышно было, как далеко и таинственно прогреваются танковые моторы, как дышат в кустах и на крыше сотрудники Академии наук, а снизу, из кабинета Минца, доносятся голоса. Идет совещание…

* * *

Утром все обошлось.

Минцу каким-то образом удалось уговорить президента и сотрудников покинуть город, или затаиться так, чтобы их не стало слышно и видно.

Правда, Удалов проспал, и, если техника двигалась по улицам до десяти утра, он мог пропустить.

В одиннадцать он встал, покормился из кухонного комбайна, к которому уже стал привыкать, потом спустился к Минцу, рассказать и послушать.

Минц встретил его в халате. Он тоже не спал ночью, уговаривал президента потерпеть, не принимать мер, потому что сегодня вот-вот все должно решиться.

Минц спросил:

— Что же ты свои трофеи из будущего не притащил? Может, испытаем?

— Не хотел при Ксении. А вдруг там девушка?

— Если девушка, отдашь Ксении, пускай на рынок снесет.

— Стыдно девушками торговать. Среди них такие интеллигентные встречаются! — возразил Удалов.

И Удалов рассказал Минцу о вчерашней беседе с Мишей и о приглашении на свадьбу.

— Когда? — встревожился Минц.

— В двенадцать.

— Тогда я предлагаю тебе, Корнелий, не спешить с игрушками и трофеями. Сходим на свадьбу, посмотрим, как она пройдет. У меня с ней связаны особые ожидания.

— Черный костюм надевать? — спросил Удалов.

— Не думаю. Мише будет приятнее, если свадьба пройдет в непринужденной обстановке.

Так, не переодевшись, они пошли к загсу, чтобы присутствовать на торжестве.

Удалову ясно было, что Минц не случайно повел его на свадьбу. Эта свадьба была связана с тайнами и ночными перемещениями войск в районе Гусляра. Поэтому он спросил напрямик.

— Лев, что вы решили с президентом?

— По моим расчетам, через час все утрясется, — сказал Минц. — И если я прав, то все наши попытки воспользоваться путешествием во времени в интересах государства или человечества бессмысленны.

— Не понимаю.

— А вот дойдем до загса, поймешь.

Они дошли до государственного особняка без десяти двенадцать, чуть раньше новобрачных.

Вскоре появились и молодые. Галочка была в белом платье. Жених — в своем единственном выходном костюме. За Мишей шел кудрявый редактор «Гуслярского знамени» Малюжкин, который и отправил Стендаля в счастливую командировку, а также секретарша редакции Эльвира — она с трудом сдерживала слезы и желание растерзать невесту из будущего.

Вдруг с другой стороны переулка появилась иная процессия.