Журнал «Если», 2001 № 02

С легкой завистью он посмотрел на жену, безмятежно спавшую на соседней кровати — ей нужно было появиться на работе только в десять. Затем Марк стремительной походкой прошествовал в ванную, сполоснул рот водой и вприпрыжку, ежась от утреннего озноба, залетел на кухню, на ходу застегивая рубашку и просовывая голову в узкую петлю галстука. В печке уже дымились сэндвичи и горячий кофе, однако Марк лишь пригубил ароматный напиток, а сэндвичи закинул в «дипломат». Он давно уже отучился завтракать дома — ведь это занимает так много времени.

Гораздо лучше перекусить в дороге.

Ровно в восемь десять Марк вышел из дома. Несмотря на то, что времени было более чем достаточно, привычное чувство увлекло его вперед, заставляя перейти с шага на легкий бег. Марк так привык к этому чувству, что даже никогда не пытался понять, что оно собой представляет — страх или возбуждение.

Скорее всего, и то, и другое.

Пробежав сквозь узкий переулок, Марк вышел на одну из центральных улиц. Его взгляд тут же потерялся в бесконечной веренице таких же спешащих рабочих, как и он сам. И при виде родных серых костюмов на душе у Марка потеплело. Он не один. Все торопятся. Все боятся опоздать.

Потому что опоздание — это конец.

Конец работе, репутации, карьере. Словом, всему, чем гордится взрослый и уважающий себя человек. Твое место за крохотным рабочим столом займет кто-то другой — из тех, кто вылетел в прошлом месяце за дверь и теперь так и норовит пролезть на твое место. Каждое утро огромная толпа этих голодных стервятников стоит у дверей главного офиса в дикой надежде на то, что кто-нибудь из сотрудников сегодня проспал или заболел. Ведь тогда один из роботов-охранников, неподвижной шеренгой стоящих по периметру Главного Офиса Компании, выдаст ему счастливый билет — рабочую визу. Крохотный клочок бумажки, навсегда ломающий жизнь одного человека, возносит на его место другого. Того, кто каждую ночь спит прямо на асфальте у Офиса, потому что у него нет даже квартиры. Того, кому в этот день повезло больше.

Ровно в девять пуленепробиваемые двери Компании закроются, и если ты не успел юркнуть в стремительно уменьшающуюся щелочку — ты проиграл. Рабочая виза, право на жилье и даже страховка, оплаченная Компанией, аннулируются…

Марк вздрогнул. И чего это с утра в голову лезут такие идиотские мысли? Потеря работы — удел неудачников и пьяниц, которые утром не то что на работу пойти — имени своего вспомнить не могут. Туда им и дорога. Обществу и Компании нужны сильные, уверенные в себе мужчины, подобные Марку. Такие, как он, никогда не пропадут, не так ли?

Легкое облачко тревоги пропало, исчезло с дуновением утреннего ветерка, как обычно дувшего с моря, и Марк, влившись в нескончаемую людскую толпу, бодро зашагал навстречу восходу. На небосклоне медленно гасли звезды, небо из темно-фиолетового становилось голубым, но Марку было не до окружающих красот — в конце концов, на все это всегда можно посмотреть в каком-нибудь дневном шоу о природе, во время обеденного перерыва. Он быстро шел навстречу мерцающему неоновыми рекламками переходу подземки, на ходу срывая обертку с еще теплого сэндвича. Скоростной поезд подземки за пятнадцать минут домчит его до Главного Офиса. Собственно, только туда и ходили все поезда гигантского метро, каждое утро собирая в свои вместительные вагоны двадцать пять миллионов человек. Радиальные линии монорельса веером расходились по всему Гигаполису, ныряя в самые укромные его уголки. Где бы вы ни очутились — до ближайшей станции всегда будет всего лишь десять минут ходьбы. Очень удобно.

Заходя на станцию, Марк швырнул в урну остатки сэндвича и аккуратно вытер уголки губ чистым носовым платком. Всем своим телом он чувствовал нетерпение. Скорее бы на работу! Где же этот чертов поезд?

Ярко-желтый вихрь монорельса влетел на станцию точно по расписанию. Двери вагонов разошлись, и Марк поспешно сел на единственное свободное место, мысленно похвалив себя за скорость. Все. Через четырнадцать минут тридцать семь секунд монорельс домчит его до Главного Офиса, и рабочий день начнется.

Теперь можно и отдохнуть.

Поудобнее устроившись в кресле, Марк легонько коснулся указательным пальцем переносицы. Повинуясь тактильному приказу, телепередатчик, вмонтированный в голову Марка, начал проектировать изображение прямо в зрительный нерв. Монотонный пейзаж вагона моментально растворился в яркой атмосфере утреннего шоу Михаила Уайта. Михаил, в который раз за сегодняшнее утро сменивший костюм и теперь представший перед многомиллионной аудиторией в наряде танцора фламенко, улыбаясь, вещал:

— …только что подвели итоги нашего главного утреннего конкурса. Мисс Майлс с южного побережья выиграла повышение в должности и двухнедельный оплаченный Компанией отпуск в Акватории! Поздравляем победительницу!

У Марка захватило дух. Как же, должно быть, сейчас радуется эта тетка! Повышение, отпуск… И где — в Акватории! Самом известном и престижном курорте планеты!

Прямо перед лицом Марка возникла веснушчатая физиономия мисс Майлс, и он, усмехнувшись, пробормотал:

— Дуракам — счастье.