Журнал «Если», 2001 № 10

Многие наши авторы, обращаясь к фэнтези, как правило, движутся по накатанной дорожке. Либо это очередная интерпретация артуровского цикла, обильно сдобренная магами, драконами и прочим антуражем, либо нечто славяно-языческое, нашпигованное былинными персонажами. Привязка к конкретным историческим реалиям — вещь довольно-таки редкая на книжных пажитях. Именно поэтому дебют Арины Ворониной вызывает особый интерес. На первый взгляд — это добротный авантюрный роман о временах конунгов и скальдов, о битвах и волшебстве, ну и о рунах, естественно, ибо какая история о делах скандинавских без рун… Итак, юный Скагга должен доставить некое послание, но таинственный незнакомец хитростью отбирает его. Юноша встречает берсерка Грима, могучего воина Бьерна, и тут начинаются приключения, битвы, пророчества и все, что полагается, когда речь идет о Рагнареке — битве конца света и гибели богов… Знаток северной прозы вполне оценит стилизацию, любитель острого сюжета будет с упоением следить за похождениями героев, влекомых роком или… рунами. Композиция книги — это первая подсказка. Каждая глава обозначена конкретной руной, каждая руна явно или неявно получает свое толкование в тексте. В итоге возникает ощущение, что «Дети Брагги» — очень странный роман, тонко маскирующийся под традиционное фэнтезийное повествование. С одной стороны, руны в фэнтези столь привычны и обычны, как звездолеты и бластеры в «космической опере». Но с другой — впервые, очевидно, именно руны оказываются костяком произведения, являясь не дежурным артефактом, а смыслообразующей компонентой действия.

Вторая подсказка — издательская аннотация. Она залихватски обещает разудалое «стебное» чтиво, тогда как на самом деле перед нами драматическая сага, полная мрачного юмора, свойственная именно скальдическому творчеству. С какой целью предпринят сей отвлекающий маневр, и от чего он должен отвлечь?

Один из моих знакомых, прочитав книгу, пошутил в том смысле, что этот роман на самом деле некое послание рунических мастеров, а Арина Воронина — коллективный псевдоним глубоко законспирированных хранителей Футарка, готовящихся в тайне от всех к грядущему Рагнареку… Слишком пристальное внимание к рунам, пояснительный аппарат в конце романа, отдельные, разбросанные по тексту вкрапления древних текстов заставляют подозревать: а нет ли в этой шутке доли правды?

Олег Добров

Ричард КНААК

ОГНЕННЫЙ ДРАКОН

Москва: ACT, 2000. - 608 с. Пер. с англ. А.Ленского, О.Гасско — (Серая «Золотой Дракон»). 8000 экз.

Кнаак, как и множество крепких ремесленников, не ограничивает свое творчество рамками жанров и направлений. Но если доселе мы знали его как автора «ужастиков», то в последнее время он предстал перед нами в роли сочинителя НФ и фэнтези. Четыре романа, вошедшие в две книги — «Огненный дракон» и «Ледяной дракон», «Волчий шлем» и «Конь-призрак», — судя по всему, начало долгой, но довольно-таки бестолковой саги, о некоем мире, в котором драконы почему-то считают человеческий облик наиболее для себя привлекательным, волки-рейдеры (именно так!) преследуют Грифона, который борется с силами зла, колдун Сумрак по мере умирания и воскрешения становится то добрым магом, то скверным чародеем…

Повествование начинается с того, что Короли-драконы, дабы снова не оказаться во власти людей, рыщут в поисках наследника могущественного волшебника Натана Бедлама. Юный Кейб поначалу не знает ни о своей силе, ни о предназначении. Но только читатель начнет вспоминать, где он еще встречал такой зачин, как следует новое событие, а за ним другое, и так далее без остановки. В какой-то момент суровый ценитель изящного слога и тонкого вымысла попросту отложит Кнаака в сторону, а менее строгий, коих большинство, проглотит и попросит еще. Каждый роман выстроен как самостоятельный эпизод игры в духе доброй старой «Quake». Персонажи (героями их назвать трудно) бродят по разным уровням, добывают и используют артефакты, время от времени перед ними открываются порталы… Кнаак даже не удосуживается придумать им какие-то иные названия. Не исключено, что такая нарочито «игровая» выстроенность романов не есть творческий провал, а напротив, тонкий расчет на весьма специфический круг потребителей, живущих в несколько ином ритме, нежели неторопливые ценители высокохудожественной прозы. В принципе, в этом нет ничего плохого. Другое дело — не совсем понятно, для чего в книжных аннотациях Кнаака упорно называют «достойным учеником «профессора Толкина». Был бы жив Профессор, поставил бы такого ученичка в угол, да на горох коленками…

Павел Лачев

Сергей ГЕРАСИМОВ

ЛОГИКА ПРЫЖКА ЧЕРЕЗ СМЕРТЬ

Москва: ACT, 2001. — 366 с. (Серая «Звездный лабиринт»). 12 000 экз.