Журнал «Если», 2004 № 9

Впрочем, ажиотажным спросом здешний товар и не пользовался. Андрей очень скоро обнаружил, что, пробираясь среди прилавков, стоек, среди стен уродливой одежды под низко натянутым полиэтиленом, он остался единственным покупателем в этой части базара. Продавцы, которым полагалось зазывать клиента, поглядывали на него с вялым интересом — будто им не было дела до залежавшегося на прилавках барахла, будто они наперед знали, что Андрей ничего не купит. Как они не прогорают, думал Андрей. Явно ведь даром торчат здесь…

Проход между прилавками сделался таким узким, что, когда навстречу Андрею вывернула из-за угла бабушка с полной термосов тележкой, ему пришлось боком влезть в щель между двумя стойками, чтобы разминуться с ней.

— Чай, кофе? — спросила у него бабушка. — Пирожки с мясом, с картошкой, с рисом? Пицца?

Андрей понял, что хочет пить и, пожалуй, проголодался. Он взял у бабушки чай и пирожок; женщина, торговавшая сумками из искусственной кожи, взяла себе растворимый кофе и кусочек так называемой пиццы. Старушка с тележкой укатила дальше. Жуя, морщась и дуя на чай в пластиковом стаканчике, Андрей решил, что пора уходить.

— Как тут к выходу пройти? — спросил он у женщины, торговавшей сумками.

— К какому? — охотно отозвалась она. — К шоссе или к электричке?

— К шоссе. Туда, где рекламный щит.

— Туда, — женщина махнула рукой. — Пройдите вдоль двадцать пятого ряда, у сто первого места сверните налево, дойдете до туалета и там можете еще спросить.

— Спасибо, — сказал Андрей.

Он двинулся вдоль прилавков в обратном направлении — шел не торопясь, по дороге купил носки себе и спортивные штаны пацанам. Минут через двадцать добрался наконец до туалета — солидного кирпичного здания с двумя входами. Перед зданием восседала кассирша в переднике. Помимо таблички с ценой и тарелочки для денег, на прилавке перед ней помещались отрывные календари «Для хозяек», «Для садоводов», «Для физкультурников», а также пластмассовые градусники всех размеров и цветов.

— Платно, — сказала кассирша.

— Я хотел спросить, где тут выход, — Андрей огляделся. Даже у стен туалета стояли торгующие — кто с батарейками, кто с носовыми платками, кто с растворимым кофе в банках. Тут обнаружилась еще одна покупательница — дамочка, задумчиво вертящая в руках невообразимо пошлый розовый бант на резинке.

— Туда, — кассирша махнула рукой, и Андрей прошел мимо прилавков и задумчивой дамочки. Из дверей туалета на него пахнуло сдержанной вонью.

Узкие ходы тянулись, сворачивали, пересекались с другими. Нависал над головой полиэтилен, пестрели стены отсеков-палаток, образованные где товаром, где фанерными листами, где линялыми бывшими шторами. Шелестело, потрескивало, ветер то поднимал полиэтиленовый полог, то бросал его. Андрей шел, пригибаясь, ничего не разглядывая и не прицениваясь, а стремясь поскорее выбраться и поехать домой. Два или три раза ему показалось, что он видит выход, но рукава и полы висящего на «плечиках» тряпья выныривали ниоткуда, и снова возникал длинный коридор, пирамиды товара справа и слева, фарфор, игрушки, половики, майонез, пикантные вереницы лифчиков, рулоны обоев, кассеты и диски, шлепанцы, мыло и жидкость для ванн…

Андрей устал.

— Этот рынок кончится когда-нибудь? — сердито обратился он к старику, торгующему деревянными ложками. — Уже полчаса пытаюсь выйти!

— Иди прямо, — старик неопределенно махнул рукой. — Туда… к электричке.

— Мне на шоссе надо!

— На шоссе — в другую сторону.

— Вот те на, — сказал огорченный Андрей. — И смеситель не купил, и два часа времени убил. Удалось воскресенье, нечего сказать!

Он вытащил мобильник, чтобы позвонить жене и попросить забрать мальчишек у тещи, но телефон, как назло, разрядился.

От огорчения ему захотелось в туалет. Еще сорок минут обратного пути — и он удостоился сомнительного удовольствия положить в тарелочку кассирши пятьдесят копеек.

— Бумагу брать будете? — неделикатно спросила кассирша. Андрей взял — не потому, что нуждался, а потому что заплачено.

Туалет, против ожидания, оказался не таким уж и грязным. Андрей вымыл руки кусочком хозяйственного мыла, плававшим в мутной лужице на краю умывальника, и снова вышел под небо, вернее, под пузырящийся от ветра полиэтилен. Посмотрел на часы и ужаснулся: Антонина давно вернулась с «девичника», позвонила родителям в Житомир и узнала, что Андрей выехал давным-давно. Мобильник его не отвечает…

— Здесь есть телефон? — спросил Андрей у кассирши.

Та пожала плечами:

— Не…

— До которого часа рынок работает? — снова спросил Андрей.

Обычно, насколько он знал, торговцы начинали собираться уже в шестом часу, а если покупателей было мало, то и раньше.

Кассирша снова пожала плечами, посмотрев на Андрея с величайшим сомнением:

— А пока люди есть, работает.

— Так нет же людей, совершенно, — сказал Андрей. — Никто ничего не покупает.

Кассирша пожала плечами в третий раз, и Андрей обернулся к продавщице кепок и беретов:

— Мне надо выбраться отсюда. Срочно. К стоянке, к шоссе. Не подскажете, как лучше пройти?