Журнал «Если», 2004 № 9

Прежде чем оставить Такамацу, я купил у плетельщика циновок вязанку соломы. Теперь я скрутил небольшую ее часть в пучок около фута длиной и перевязал бечевкой. Затем сделал второй пучок, более короткий, и связал их вместе крест-накрест. Потом я разделил вертикальный внизу, чтобы получились ноги. Это любимая сторона моих занятий колдовством: работать руками. Создавать орудия моего ремесла. Не знаю, зачем я трачу время на теоретизирование. Я приземленный колдун-прикладник. Был, есть и буду. Мне нравится заниматься ремеслом в ремесле.

Я взял в руки кисть и чернила. В лесу вдруг стало тихо. Я оглянулся вокруг — что не так? Ветер перестал играть в кронах деревьев, над всем островком покоя воцарилась нервная тишина. Я осторожно развернул полоску бумаги, оторванную от одного из домашних заданий Кусахары, и окунул кисть в чернила. Думая о Кусахаре, представляя мысленно ее напудренное личико, ее дорогие наряды, ее длинные алые коготки, я написал японскими знаками имя и дату рождения. Я сделал это тщательно, точно… Чернила сверкали, как антрацит. Ожидая, пока все высохнет, я оглянулся по сторонам, почти рассчитывая, что она выскочит из-за деревьев и накинется на меня. Начало смеркаться, деревья будто смыкались вокруг. К счастью, я захватил фонарик.

Когда чернила высохли, я пропустил бумажную полоску сквозь грудь соломенной куклы между соломинками, сделав так, чтобы она крепко в них засела. Законченная фигурка оказалась перевязана лентой, словно участница конкурса красоты.

Я встал, повернулся лицом к дереву и поклонился ему.

— Простите, что тревожу вас, но мне нужна ваша помощь, — произнес я.

Ветки пошевелились: «Действуй».

В рюкзаке у меня было приготовлено три гвоздя. Больших гвоздя: по семь дюймов длиной. Такими гвоздями можно сколотить сарай. Я взвесил один на ладони, наслаждаясь его тяжестью, его значением. До той поры все, что я делал, было пассивным. Расследование, переговоры… Да, я был нейтрален, как Красный Крест! Но забивая гвоздь в ва-ранингё, я объявлял войну миссис Кусахаре. Этот гвоздь на ладони напомнил мне случай из детства, когда я выяснил, что происходит, если сунуть отвертку в электрическую розетку.

Я чуть не струсил. До той минуты теперешняя жизнь моя текла мирно и спокойно. Но тут я вспомнил о мисс Мори, терзаемой жуткими болями. Она мечется по постели, не понимая, почему ее внутренности горят огнем.

Левой рукой я приложил варанингё к дереву и вставил первый гвоздь ей в голову. Затем, вытащив из-за пояса молоток, я сильно ударил по гвоздю, так что он ушел на несколько дюймов в ствол. Снова ударил. Цок, цок, цок. Листва приглушала звук. Второй гвоздь, скользнув сквозь солому, со змеиным шорохом вошел в грудь. Третий — в живот. Пусть Кусахара попробует вкус своего зелья.

Вот так я все и проделал. Быстро и жестко. Да! Должен признаться, дедуля, что мне это доставило удовольствие. Ты мне запрещал насылать проклятия, пока не повзрослею, но, кажется, сегодня я стал взрослым. Я планировал дать злодейке помучиться несколько часов, а потом договориться о мире. Выжйдая, я представлял себе философскую беседу с ней. Видите ли, миссис Кусахара, ваше плохое деяние привлекло хорошее, чтобы его нейтрализовать. Все должно пребывать в равновесии. Нужен баланс. Надеюсь, вы усвоили этот урок. Больше никакого наведения порчи на других учеников! Разумеется, эту историю мы оставим между нами…

Так я мрачно стоял и обдумывал будущий разговор, когда варанингё вдруг задергалась. Меня это настолько ошеломило, что я выронил молоток и отпрянул. Затем все-таки заставил себя приблизиться на шаг. Кукла медленно поднимала и опускала ручки, ноги ее подергивались. Это выглядело так, словно она молча пыталась освободиться. Я тихонько подкрался и для верности еще подколотил гвозди. Ох, как же она взбесилась! Когда я делал куклу, хотел чернилами нарисовать ей глазки — теперь же радовался, что отказался от этой затеи. «Оставьте Мори в покое», — произнес я. Кукла на миг перестала дергаться, затем вновь напряглась. Я собрал инструменты и сложил их в рюкзак, на случай, если придется убегать. Потом я уселся на безопасном (безопасном ли?) расстоянии и стал наблюдать.

Я размышлял: «Она на двадцать лет старше меня. Она была ведьмой почти столько же лет, сколько мне сейчас. Чему она выучилась? Насколько она сильна?»

Свет померк на западе, и варанингё стала выглядеть бледным крестиком на фоне темной коры. Я передвинулся поближе и направил на маленького демона луч фонарика. И хорошо, что сделал это. Гвоздь, забитый в живот, готов был упасть в траву.

Я моргнул и протер глаза. Нет, ошибки не было. Гвоздь поворачивался против часовой стрелки, вывинчивался, медленно выходил наружу.

«Ну, сильна!» — решил я. Очень сильна. Закусив губу, я ударом молотка забил гвоздь обратно. Варанингё вновь задергалась, пытаясь освободиться. Ее соломинки дрожали, как лапки насекомого.

На мгновение кукла замерла, словно пытаясь сосредоточиться. И тут наружу пополз гвоздь, сидевший в голове. С отчаянием я забил и его.