Журнал «Если», 2006 № 10

— Похоже, будет цирк. Помнишь мужика, который в пивнухе общался с духом Высоцкого? Тот же нумер, только типаж почище. Так что не исключен сюрприз.

Сюрприз уже стоял на общем обозрении. Пока Виктор договаривался с Людочкой, Альбин извлек из портфеля какой-то агрегат и водрузил на стол. Людочка по молодости лет могла и не знать, что это такое. А Шметтерлинг знал, но не видел много лет. И где теперь увидишь пишущую машинку, если даже пенсионеры нынче пользуются компьютерами.

— У ней внутри неонка? — осведомился Шметтерлинг. Это было уже не «Привидение», а нечто более родное.

— Не понял…

Очевидно, классика научной фантастики была столь же чужда Альбину, как и классика кинематографа.

— Вы будете печатать под диктовку поэта?

— Нет. Печатать будет он. Видите ли, нематериальная сущность обладает определенным количеством энергии, чтобы производить некоторые физические действия. Но для того, чтобы привести эту сущность в плотный мир, нужен проводник. Ну, как розетка нужна, чтоб включить ток. Я, конечно, мог бы воспользоваться компьютером, но тогда бы вы мне не поверили. Сказали бы — действует какая-то хитрая программа, которая реагирует на человеческий голос. Я долго ломал голову, как бы наладить связь, потом нашел вот эту машинку, она у меня на антресолях стояла — от родителей осталась…

— Очень трогательно.

Альбин не обратил внимания на иронию.

— Потом долго пришлось уговаривать Сергея Александровича. Он ведь печатать не умел, от руки писал. А от руки у меня может не получиться, совсем другой принцип…

— Ну, давайте заканчивайте, — Виктору представление уже надоело.

— Так бумага же нужна! — Альбин глянул на него недоуменно.

Люда молча вытащила из принтера пару чистых листов и протянула их коннектеру. Тот заправил их в машинку, но против ожидания отодвинул стул от стола метра на полтора и закрыл глаза.

Виктор хотел было сказать: «А обещал — транса не будет», но в этот момент послышался щелчок. Потом другой. Это стучали клавиши машинки. Неуверенно и не в такт. Так, словно по ним били одним пальцем.

тутядАва йужеподЕлу

— И как это получается? — спросил Виктор.

ТАКИПОЛУЧАЕТСЯ чего УСТАвился иливморду хошь

— Не катится, уважаемый! Известно, что хотя Есенин и любил прикидываться простачком, писал он вполне грамотно.

Альбин открыл глаза, вздохнул.

— Это когда у него было материальное тело. Вы пробовали бить по клавишам одним усилием воли, да еще не умея печатать? Хотя… я так и знал, что вы мне не поверите. Можете разобрать машинку.

Если он рассчитывал на деликатность Шметтерлинга, то ошибался. Есть обстоятельства, при которых деликатность и прочие интеллигентские штучки следует задвинуть подальше.

Отвертки у Виктора не имелось. Зато имелся жизненный опыт.

— Люда, у тебя пилки для ногтей с собой нет?

Какой бы ни была Люда эмансипе и вообще филологиней, о красе ногтей она думала. И пилка у нее нашлась. С помощью этого орудия Виктор отвертел шурупы. И был изрядно удивлен. В покрытых пылью десятилетий потрохах пишмашинки никакого хитромудрого устройства не обнаружилось.

— Но как же…

Тут снятый кожух машинки поднялся и ударил нагнувшегося над столом Шметтерлинга по лбу. К счастью, Виктор был без очков, иначе удар мог повлечь серьезные последствия.

— Эй! — рыкнул Шметтерлинг. — Если вы телекинетик, думаете, у вас есть право людей калечить?

Снова защелкали клавиши — на сей раз не у машинки, находившейся в разобранном виде, а у включенного ноутбука.

На экране появились слова:

за телекинетика ответишь черт нерусский

— Сергей Александрович! — в отчаянии воскликнул Альбин. — Это он меня обозвал, а не вас! Он думает, что это я его ударил!

— Вообще-то, — глубокомысленно заметила Людочка, — великий поэт отличался буйным характером и склонностью к ненормативной лексике. И морды, извините за выражение, бить любил.

— К тому же простое направленное действие типа удара, — подхватил Альбин, — нематериальной сущности производить легче, чем сложное, такое, как воспроизведение фраз на клавиатуре.

— Не парьте мне мозги!

хватит дурью маяться не для того я сюда пришел тутмоими именем мошенничество творитсявсуд подавать пора мне про это дело тутодин объяснил умный мужик хотинемец он юристом был сказки писал

— Гофман, — догадалась Люда. — Эрнст Теодор Амадей.

Она университет закончила сравнительно недавно, и знания в ее памяти еще сохраняли упорядоченность. У Шметтерлинга знаний было больше, но пребывали они в жуткой мешанине.

— Из того, что Гофман был юрист, еще не следует, что я должен поверить в эту чушь!