Журнал «Если» 2008 № 05

Профессор вновь взял с полки камертон, походил вокруг девушки, постукивая палочкой по резонатору то так, то эдак. Потом вытащил из кармана пиджака кусок стекла — треугольную пирамидку. «Призма» — вспомнила название предмета Маша. Все-таки занятия в кабинете физики не прошли бесследно. Земляникин смотрел на девушку через призму, а потом еще и постукивал по стеклянной пирамидке пальцем.

— Знаете, Машенька, я бы не советовал вам носить зеленое, — сообщил он спустя некоторое время. — В высшей степени хороший цвет, универсальный, но вам не подходит. Звучит не так.

— Цвет? Звучит?

— Конечно. Звучит в комплексе. Цвет — это фоновые звуки. Знаете, ваше зеленое платье все время поет: а-а-а-а! А точнее: ля-ля-ля-ля— пропел профессор. — А ваши прекрасные глаза — на другой ноте.

Близкой, но не такой. Возникает диссонанс.

— Вы что, в самом деле слышите?

Андрей Сергеевич приосанился, взглянул на девушку даже с некоторой гордостью и сообщил:

— У меня абсолютный слух. К тому же ноты выглядят цветными.

Распознать ноты в человеке гораздо труднее, чем в чистой мелодии, но я учусь. Все время учусь.

— Понятно…

— Хорошо, что понятно. Теперь мы должны решить, какие еще меры нужно предпринять для исправления вашей судьбы. Полагаю, вам стоит слушать больше классики. В вашем возрасте, с вашими волосами и фигурой вам подойдут ранний Моцарт, Гендель, Паганини. Бетховен — не весь, Стравинский — отчасти… Начните с Моцарта, Моцарт вообще никому еще не навредил, насколько я знаю — только слушают его все меньше.

— И, наверное, нужно подпевать? — Маше стало смешно.

— Можно, очень даже можно. Но еще лучше просто слушать. Вникать. А захочется спеть — садитесь за рояль и напевайте под арпеджио:

Ма-ри-я Цап-ли-на! Очень неплохо получится, вы научитесь слышать свое имя. Помните, что такое арпеджио?

— Помню. До-ми-соль-до, ми-соль-до-ми и так далее?

— В до-мажоре — да. Но вы попробуйте и другие тональности. Два тона — полутон, три тона — полутон. Большая терция, малая терция, кварта. Найдете свою тональность — половина дела сделана.

— У меня-то нет абсолютного слуха— Вы поймете, когда услышите нужное созвучие. Пение помогает даже глухим. Если они способны ощутить вибрации. Знаете, как приятно ощущать вибрацию голоса кожей? Но для этого нужно иметь или очень чувствительную кожу, или пользоваться мощной звукоусиливающей аппаратурой. Если вы больше не хотите чаю, пойдем вниз. Рите скучно, а человек не должен скучать. Это сбивает мелодию.

Профессор сменил мягкие домашние туфли на черные, лакированные, со звонкими каблуками, и они спустились во двор. По дороге Маша заметила, что Земляникин не такой уж низкий — ее роста, а она — метр семьдесят четыре, не так мало. Впрочем, какая разница?

* * *

Рита сидела на лавочке в тени большого тополя и читала толстую книгу в потрепанном бумажном переплете. Похоже, книга оказалась не слишком интересной — так поспешно и радостно девушка ее захлопнула. Окна стоящего поодаль автомобиля были открыты, но радио Кольцова не включила — наверное, исполняла завет профессора, согласно которому музыку нужно слушать строго дозированно.

— Прокатите нас, Маргарита? — спросил профессор.

— Конечно, Андрей Сергеевич! — расцвела девушка. — Куда поедем? На речку, в парк?

— Пожалуй, лучше на реку или на озеро, — задумчиво проговорил Земляникин. — Давно я не слышал наших медленных, спокойных рек. Соскучился. Да и Машеньке на пользу пойдет. У нее окружение совсем неправильное. Ей больше надо с речками, полянками, деревьями дружить. В квартире что-то изменить. Вы пригласите меня к себе, Машенька? После речки?

— Да, — неожиданно согласилась Маша, хотя прежде посчитала бы такое предложение двусмысленным, а то и того хуже — недвусмысленным.

Девушки словно сами собой стали одна по левую руку от профессора, другая — по правую и направились к машине. От соседнего подъезда отделилась крупная помятая фигура небритого и нетвердо стоящего на ногах субъекта. И сивухой от него разило за два метра.

— Э, козел бородатый, где таких девок подцепил? — хрипло спросил мужчина, обращаясь к Земляникину. — Козы, пошли со мной, с настоящим мужчиной. Ик.

Профессор нисколько не смутился. Сделав шаг вперед, он, глядя в глаза верзиле, который был на голову выше его и раза в полтора шире, пропел:

— Ми. Ми. Ля-фа-до. Ре-ми.

Верзила неожиданно вздрогнул, всхлипнул, закрыл лицо руками и поспешно отступил в подъезд.

— Что с ним? — прошептала Маша.

— Оказался не на той волне, — ответил профессор. — А я дал ему почувствовать всё его ничтожество. После этого он мог бы кинуться драться, но вряд ли. Весь мир был против него. Поэтому он отправился зализывать душевные раны.

— Класс! Класс, Андрей Сергеевич! Мне Гриша рассказывал, а я не верила, — восторженно заверещала Рита.

— Не стоит твоих восторгов, милая. Это и не человек был — гора мяса, пораженная дурными страстями и болезнями. Такой горой легко управлять.

— А мне бы вы могли вот так приказать? Нотами? — спросила Мария.