Журнал `Юность` 1973-1

— В том-то и дело, что точно никто не знает, какой же из всех колодцев добрый. Который поближе, из того и пьют. А он-то как раз, может, другой какой-нибудь, делает людей жадными, к примеру, или злыми… Вот и растут на свете рядом с добрыми злые да жадные. В одной деревне и те и другие. А ведь и так, сказывают, было: один жадный уродится и для всех, кто за ним пойдет, для детей своих, из того же колодца воду носит, считает, что его самая лучшая. Привык человек…

Варя понимала, что это сказка, ей и верилось и не верилось. Она даже хотела спросить у тети Лены: а как же, мол, городские, у которых нет никаких колодцев, а одни водопроводы, или вот здесь, на их станции, где за водой все ходят к одной колонке?..

Но спохватилась. А тетя Лена будто угадала её мысли, засмеялась тихонько.

— Я прежде долго этому верила… Бывало, иду по нашей деревне, перед каждым колодцем останавливаюсь да ещё на колоду прилягу, погляжу вниз, в темноту — стыло, холодком от воды веет, попробуй угадай, какая тут водица… Решила, что самая добрая та, что в нашем колодце. Сказала как-то бабушке об этом, она засмеялась: ты, говорит, не в воду смотри, не в колодец, а на людей — какие они, а уж потом… Помни, к плохим людям за водой не ходят. И ты знаешь, Варюша, проверила я эти бабкины слова: точно! К жадному да злому никто за водой не идёт. В нашей деревне жил один такой, и вспоминать не хочется… Дом посередке, а все, у кого своего колодца нет, с ведрами мимо проходили… Тетя Лена устало прикрыла глаза, и Варя забеспокоилась:

— Может, будет, теть Лен…

Елена улыбнулась благодарно, кротко. В сухих губах снова ожили слова.

— Я тут раздумалась без тебя, так, обо всем, о жизни, в общем… Многое вспомнилось. Вот и про эти колодцы… А тот человек, которого все в нашей деревне обходили, моим отчимом стал… Так получилось. Отец мой рано помер, ну, а мать… Хотела, чтобы нам было лучше. Кроме меня, у неё ведь ещё двое было, два брата… А отчим отчиму тоже рознь. Мой зверем был, зверем и остался. С мальчишками сладить не мог, все на мне отыгрывался, нет-нет да и подденет то рукой, то ножищей… И все попреки, попреки — за кусок хлеба, за тряпку… А мать, что мать? Плачет, знамо дело, да молит бога, чтобы поскорей я выросла и за порог. Жалела, конечно, но что мне её жалости, одни слезы. Вот тогда я и перестала верить в бабушкину сказку, все так перемешалось в голове… Как в нашем колодце. Тут и появился один человек. Дело к вечеру, я наработалась за день, собралась потихоньку из дому уйти, погулять с подружками, смотрю, к нашему дому человек идёт, увидел меня, подходит и как-то странно посмеивается. Мне этот смешок его не понравился, и я сразу настроила себя против него, а он, так же улыбаясь, вдруг спрашивает: «Сестренк, ты бы хоть брату водиць! испить вынесла, устал, дорога-то, небось, дальняя». А я ему: «Тоже мне братец сыскался, у меня своих двое. Вон бери бадью и черпай, в колодце воды на всех хватит». И что ты думаешь, пошёл, напился из нашего колодца… А я, веришь, как дура, стою и всё гляжу на него: что-то вдруг переменилось у меня к нему. Гляжу и думаю: «Ну, пей, пей побольше, вода-то у нас хорошая, чистая». И так не хочется мне, чтобы он быстро ушёл. А он и не ушёл. Остался. Оказалось, он и в самом деле мне братом приходится, потому что был сыном моего отчима. Приехал к отцу. Жить он с ним давно не живёт и, видно, не любит его, а приехал по каким-то давним делам… Теперь-то смешно, а тогда мне не до смеху было. Словом, с этим человеком и переменилась моя жизнь — увёз он меня от отчима.

Тетя Лена загадочно взглянула на Варю:

— Ну, догадалась, о ком речь?

— Неужели дядя Костя? — Варя ушам своим не верила.

— Он самый.

Тетя Лена не выдержала, засмеялась, и столько радости было в её повлажневших глазах, будто муж её, Константин Иванович, снова, как и вчера, вырвался на денек из бригады и прикатил нежданно проведать её.

Отсмеявшись, она снова принялась рассказывать — так соскучилась по разговору.

— Знала, что есть, живут на свете другие, добрые люди и в нашей деревне и в других, где-то ходят, с кем-то встречаются, но все почему-то мимо меня.

Обидно, ещё обиднее было то, что при жизни такой, когда тебя все понукают, сама никому и ничего хорошего не успела ещё сделать. До того ли! Но я почему-то верила, что не пройдут мимо меня добрые люди. Может, потому, что не забывалась мне бабушкина сказка.

И ещё запомнилось Варе, как тетя Лена о давней подруге своей рассказывала. Была у неё такая подруга, страсть как любила подарки всем делать. Так, мелочь всякую: кому ленту свою отдаст, кому брошку, только что купленную, кому гребешок… Подарит и радуется, будто не она своё отдала, а самой чтото подарили.