Сегодня ночью Келли вдруг умерлаОна лежала мертвая на улице было летоЛето в деревнеКажется это был внутренний двор деревенского дома в которомЖила ее, Келли, семьяБыла там бабушка пара каких-то мужчин и ребенокВроде бы младший братКелли лежала на кривой длинной лавке скрестив на груди молодые красивые рукиКак полагается новопреставленным божьим рабынямНа ней было платье из ситца такое простое голубенькое в цветочекВолосы были убраны в две косичкиС темно-красными бантикамиКажется такой цвет называется терракотовыйИ да, почему-то Келли была шатенкаТак вотОна умерлаИ к ней подбежали родные и начали плакать хвататься за щеки кричать причитаньяА Келли лежала и думала – как же их жалкоПлачут о том, что ее больше нетА она была, и ее новое бытиеХоть и началось вот-вот, совсем недавноНравилось ей больше прежнего ведьВ теле было такое неведомое классное ощущениеОтсутствия телаОно еще было но уже нетКелли не понимала что делать но чувствовала – надо еще полежатьА потом можно будет уже полететь причем быстроГораздо быстрее обычного бега ногамиИ это будет легко так легко так легкоКелли хотела даже зажмуриться от радости этих мыслей но вспомнила чтоУ нее совсем нет больше глаз значит жмуриться нечемОна даже чуть-чуть расстроиласьВдругКелли почуяла – кто-то идет к ней услышала шум голосов и шагиЧерез мгновение Келли с ужасом поняла: ее близкиеТупо угрюмо несут ей корявый и узенький гробКак-то нелепо видимо наспех сколоченныйНеаккуратно так выкрашенный черной краскойОт одного его вида Келли как будто бы вновь ожила испытавЗабытое с радостью человеческое отвращенье такой силыЧто чуть не поверила вновь в тошнотуУжас сковал то, что не было теломИ она поняла – медлить больше нельзяКелли дождавшись когда гроб приблизится к ней окруженный роднымиВдруг налилась вся решимостью смелостью иБыстро уверенно всталаИ отошла от себяЕе тело осталось на лавке(продолжение следует)ПРОСТИ, ВОЛКМне жаль, рыба, что все так получилось. Ты уж прости меня, рыба.
Хемингуэй. Старик и море