Журнал «Юность» №08/2020

Перехожу к выводам. Проведенное исследование позволило сделать замечательное открытие: повседневные реакции рядовых индивидов абсолютно идентичны реакциям лиц с болезненными отклонениями нервной системы и психики, а также реакциям подростков в их юношеский переходный возраст. Таким образом, на месте привычных и знакомых лиц просвещенных сограждан мы лицезрим разноцветный парад неврастеников, шизофреников, психопатов, истериков, параноиков и маньяков – лиц, еще не научившихся управлять своими разрушительными и инфантильными влечениями. В такой ситуации со стороны мирового сообщества лучшим жестом доброй воли стала бы не отправка гуманитарной похлебки, а приезд армии психоаналитиков…

Не в силах более терпеть жажду, он схватил графин за горлышко и с громким бульканьем отхлебнул глоток.

– Такова вкратце суть моих изысканий. Подробное описание психологических типов и возможные меры по их исцелению даны в дипломной работе, представленной на ваш высокий суд.

Вдруг он заметил, что его не слушают. Председатель комиссии о чем-то спорила с Мурой, остальные члены, уставшие за день, собирали вещи, а оппонент откровенно клевал носом. Когда речь оборвалась, председатель, оглушенная тишиной, засуетилась:

– Так, все… Слово предоставляется оппоненту. Рэм Григорьевич?

Оловянный встрепенулся, словно хотел спросить: «Где я?», и подавил непрошеный зевок. Потом с отвращением взглянул на Вадика.

– Гм… С большим интересом ознакомился я с дипломной работой… гм, м-да, этого молодого человека. Особо хотелось бы отметить, – Оловянный открыл папку наугад и пробежал глазами страницу, – главу о дебилах. Будьте любезны ответить, на чем основан… м-м, вот, скажем, следующий любопытный пассаж: «…Индивид в стадии начальной дебильности может являться активным членом общества и выполнять социально полезные функции»? Вы в этом уверены?

– Так утверждает наука, – важно ответил Вадик.

– Ага! – вскричал вдруг Оловянный и пришел в необычайное возбуждение. – Значит ли это, что вышеупомянутый индивид может – хотя бы чисто гипотетически! – каким-то чудом пробраться в высшее учебное заведение, окончить его и даже защитить научную работу?! А? Отвечайте, я вас спрашиваю!

– Скажу больше, – ответил Вадик с холодком. – Многие проделывали это на моих глазах. Мало того, подобные индивиды, отучившись, могут даже успешно преподавать, передавая накопленные знания и опыт другим дебилам…

Оловянный скрипнул зубами на всю кафедру, словно хотел перемолоть кого-то в порошок.

– Ах, вот как! Благодарю, у меня больше нет вопросов к уважаемому коллеге. – Он бросил испепеляющий взгляд в адрес коллеги и обернулся к комиссии. – Уважаемая комиссия! Мне остается только поздравить дорогую Муру Аполлоновну с таким замечательным питомцем (уничтожающий взгляд в адрес питомца). Уверен, что ему достанется подобающее место в нашем обществе и мы еще не раз о нем услышим. Что касается защиты, то, признаюсь, я получил незабываемые впечатления от его сегодняшнего выступления. Еще не приходилось мне встречать более усердного и добросовестного студента (убийственный взгляд в сторону студента). Нет сомнения, что этот… (брезгливый жест в ту же сторону) юный оратор достоин самой справедливой оценки, и вы, дорогие коллеги, воздадите ему по заслугам!

Пылая и дрожа от возбуждения, Оловянный уселся на место. Вадик почувствовал на себе тусклые, остекленевшие взгляды членов комиссии. «Сделай последнее усилие, – приказал он себе. – Спектакль еще не окончен».

– Дорогая комиссия, – произнес он срывающимся голосом. – Позвольте поблагодарить вас за исключительное внимание, с которым вы выслушали мое выступление. Также благодарю за конструктивную критику уважаемого оппонента (презрительная мина на лице оппонента).

В последний момент он вспомнил галантно-витиеватую фразу, которую приготовил специально для Муры Аполлоновны, что-то вроде «…и неоценимую помощь моего научного консультанта, чьей неизменной симпатией и самоотверженным участием я особо имею честь похвалиться». Однако, завершая фразу, его язык подвернулся и вместо «похвалиться» вывел «похмелиться».

– …Особо имею честь похмелиться.

Он послал театральный жест в сторону Муры, и тут же его хватил паралич. Он замер с протянутой рукой и вытаращенными глазами, поняв, что слишком перенапряг свою волю.

Он вышел за дверь под сдавленные смешки, но когда дверь за ним захлопнулась, члены комиссии дали себе волю.

– Все в порядке? – осведомился один из его предшественников, кучкой поджидавших у двери своей участи. – Что там за крики?

– В мире был, и мир чрез него начал быть, – задумчиво ответил Вадик, – но мир его не познал…

Когда объявляли результаты, пунцовый Оловянный покинул кафедру, хлопнув дверью. Вадика назвали последним.

– Тараканов, ха-ха… – сказала председатель комиссии. – Отлично. С натяжкой.

Вадик захотел проявить великодушие и первым сделать шаг к примирению.

– Я же говорил, все будет великолепно. – Он попытался скроить Муре дружелюбную физиономию. Но почему-то вышла гаденькая ухмылка. Он немедленно выбежал с кафедры.