Журнал «Юность» №08/2020

Мой припозднившийся вагон
Казался городу врагом,
Когда с везучим интересом
Разгуливал по мокрым рельсам.
Он – пустоватый ветеран —
Ветрами окна вытирал,
Сопел, выплевывал двуглазых
По нескольку десятков – разом.

На все с опаской черный город

Смотрел, насторожив перрон:
На то, как вновь, вдесятером,
Кричали пассажиры: «Скоро?
Когда посадка, и куда ж
Поедем в этот раз, мерзавцы?»
Многоколесный экипаж
Им не хотел добром казаться.

Он стрелами безумный гуд

Пускал, шутник, в кого ни попадя,
Он обволакивал всех в копоти,
Без разницы, как обзовут,
Как наговняют в нужнике,
Что выкинут от злости в тамбур…
Отплясывал на рельсах танго
Вагон веселый, налегке.

Я ждал его, весь не в себе,

Мне мнилось, что неподалеку,
Да-да, в каком-нибудь селе
Он в омут, словно снайпер, с лету,
Мог угодить, что не спасут
Его мерзавцы-пассажиры,
Что зря мы без него тут живы,
Что недалек и Страшный суд.

Там, там, без возмущенья спросит,

Причесывая градом проседь,
У всех и сразу Мировой:
«Что скажете?» И грустный вой
Подымется в стране снежинок.
«Помилуйте! Мы – пассажиры.
Мы не дождались гордеца…»
И Бог смахнет слезу с лица.

Вагон же, где-нибудь, вдали,

Да не в селе, да не скандально,
Полюбит любоваться далью.
(А мы – бедняги – не могли.)
Без опасенья на трубу
Бред намотает, мглой уколот,
И въедет наконец-то в город,
И я к приезду подгребу.

«Я затевал игру…»

Я затевал игру:
Высказывал в лицо,
Что больше не умру,
Не стану подлецом,
Что, догорев дотла,
Собой украшу печь,
Что ночь меня могла
Однажды не сберечь,
А выкинуть рукой,
С оттяжкой даже – за борт,
Что ты мне рассказала,
Кто я, зачем, какой.
Лица же злой анфас
Смотрелся безучастным.
Такое в первый раз
Со мною (было часто).
Его не удивил
Запальчивый рассказ мой
О юности прекрасной,
О трудностях без сил.
Потом уже глядели мы
С презреньем друг на друга
Неделями, неделями,
Неделями… По кругу.

«Оступился у ржавых балясин…»