Журнал «Юность» №11/2020

Есенин ощущал в дерзком переустройстве страны – продолжение истории и даже пробуждение древней вечевой воли.

Небо превращалось в гулкий колокол.

Одновременно о революции и уплывающей любви одна из, по-моему, вершин его поэзии – «Анна Снегина», была и «Страна негодяев», где вместе с упованием на справедливость показана катастрофа святынь и традиций, униженность захваченных смутой.

А еще он поездил по Западу и все показавшееся ему меркантильным, пустым, враждебным жизни осыпал тоскливыми проклятьями в письмах и очерке «Железный Миргород». Торжество денег, расчета и цинизма – этого Есенин опасался и в России и очень ей не желал.

Никакого колониализма, только самобытность, только поэтический полет народа.

Есть что-то символичное в том, что 3 октября – это не только день рождения Сергея Есенина, но и день русского бунта 1993 года в финале нашего двадцатого века, закончившегося кровью убитых в тот вечер и на следующее утро…

Чуть переиначивая его строки, можно сказать:

Дрожали, качались ступени,
Но помню
Под звон головы:
«Скажи,
Кто такое Есенин?»
Я тихо ответил:
«Он – вы».

Его слова пульсируют в висках, звучат в песнях – от романсов до рэпа. Эти слова живут с нами – молитвенно, чистые и неизъяснимые.

Есенин головокружительно многообразен, но и всякий раз предельно честен.

Его нежность и его натиск – словно смена времен года над русской землей. Золотистые мягкие чары и безудержное половодье.

Осень, весень, Есенин.

Поэзия

Алена Бондарева

Прозаик, литературный критик, главный редактор портала «Rara Avis. Открытая критика». Родилась в поселке Саянск Зиминского района Иркутской области, живет в Москве. Окончила Литературный институт имени А.М. Горького. Верлибры публикует впервые.

Космос Триптих

О космосе

Прослушала пять книг о космосе,
дряхлых, но хитрых богах прошлого,
сложносочиненных наркотиках будущего,
терраформировании Марса
и других наивных-наивных мечтах человечества.

Что говорить?

Я и сама когда-то подпевала ракете Маска,
думала о перспективах дисперсного расселения
и дружелюбных пришельцах.
Хотела быть первой женщиной на Луне.
Или на худой конец здесь, на Земле, —
кем-то вроде Зинаиды Гиппиус и Терешковой в одном лице.
А потом, лежа на крыше старого сарая,
смотрела, как звезды катятся за горизонт.
Но это было давно, в жизни.

Нынче в аду мы начинаем утро со статистики Проценко,

меряем комнату шагами, а температуру – трижды в день,
тщательно промываем нос и полощем горло,
чередуя алкоголь и антидепрессанты, игры с ребенком
и сообщения подруге
с просьбой взять сына до конца пандемии,
если вдруг что.

В нашем аду больше не думают о панацее и литературе,

не смотрят на звезды, не хотят в космос.
Мы изменились,
изменились и наши мечты.

Один противочумный костюм,

надежный респиратор с необходимым числом фильтров,
хорошее средство дезинфекции
(не для себя, для мужа – врача) – мой предел.

Пусть о будущем мечтают другие,

подпевая Дэвиду Боуи,
веселясь в забавном приключении карантина,
фотографируя еду и друг друга.

Мне же достанет:

противочумный костюм – одна штука,
хороший респиратор – одна штука,
фильтры и надежное дезинфицирующее средство – в достаточном объеме,
немного везения и веры Бога в нас.

02.04.2020

Армстронг