Журнал "Юный натуралист" №3, 1936

И белка, и клест, и дятел, и мышь лесная полевка, едят зимой шишки. И все-таки всегда можно, посмотрев на шишку, сказать, кто ее ел, потому что каждый ест по-своему.

Белка обгрызает все чешуи, оставляя от еловой шишки только стержень. Если белка ела шишку, сидя на дереве, то чешуйки широко разбросаны кругом дерева. Если она с’ела шишку внизу, под деревом, весь остаток будет лежать на земле кучкой.

Клесты лишь слегка отгибают чешуйки, а некоторые разрывают вдоль. Неопытному натуралисту шишка, побывавшая в лапах клеста, покажется совсем не тронутой. Клесты едят очень небрежно, вытащат несколько семечек, а потом бросят.

А у дятла обычно в дереве устроена кузница. Дятел загонит в щель дерева шишку, с'ест семечки, а потом летит за новой. Обычно под такой кузницей масса шишек, и все они сильно разбиты.

Мыши под снегом грызут шишки, упавшие на землю еще осенью. Они обгрызают в мелкую труху наружные половинки чешуи, все остальное остается при стержне. От беличьих погрызов мышиные и отличаются тем, что у шишки остается очень толстый стержень и вместо целых отгрызенных чешуек лежит мелкая труха.

Иногда начнет есть шишку клест и сбросит ее с дерева, потом на земле продолжает белка, а кончит мышь. И все это можно определить по одной шишке, рассказать, кто над ней работал.

Над этой шишкой работал дятел.

Среднюю шишку погрызла полевка. Над левой шишкой потрудилась сначала белка, потом полевка. Правую шишку обгрызла белка.

Там, где живут саами (см. очерк Саами).

_{Рис. П. Рябова}

Карта Румнозера, составленная Федей Сергиным.

Саами

П. Рябов

«Зимой на оленях груз возим. Весна придет, приедем на летнее место— оленей пустим отдыхать. Кережи и чуны[1] тоже отдыхают.

Лето придет — станем рыбу ловить. Рыбу ловим неводом и сетками. Рыбу сдаем в кооперацию. Летом едим рыбу и хлеб. Зимой едим мясо и хлеб.

Мы живем на Румну-озере. Кругом у нас все тундра. Мы там живем хорошо. Осенью станем оленей ловить. Оленей поймаем — станем груз возить».

Так в нескольких словах описал Федя — лопарский мальчик — свою жизнь, жизнь лопарской семьи за целый год. Пожалуй, сюда нечего было бы прибавить, если бы Федя не забыл написать, что он и его брат Ваня вторую зиму учатся в школе.

Федин отец не учился. Школ не было. Да и для чего было лопарю учиться? И отец, и дед, и прадед Феди жили, как жил их прапрадед. Приходила весна, грузили на чуны свое небогатое имущество, ребят, забирали собаку, кошку и по последнему весеннему снегу выезжали на уставших за зиму оленях на летнее место — на озеро. Тут жили в крытой дерном веже, день и ночь выкуривая из нее едким дымом комаров и мошку.

Целое лето семья ловила рыбу.

Рыбу едят, рыбу сушат, рыбу солят, запасают на зиму. Рыба для лопаря — главная пища круглый год.

Сейчас Федя пишет: «Летом кушаем рыбу и хлеб, а зимой — хлеб», а по рассказам отца Феди раньше хлеба они почти не видали.

Неудивительно, что сильные среди лопарей были в редкость. И был у них сильный человек в почете.

Когда-то встарину лопари охотились на диких оленей с самострелами. Каждый охотник мог выследить, найти стадо, мог незаметно подкрасться к нему, метко пустить стрелу, а вот натянуть тугой лук у него нехватало силы. Поэтому в каждой артели охотников был один силач. На его обязанности было натягивать охотникам тугие луки. Его освобождали от всех других работ и всячески уважали.

За летом приходила осень. Ловили отдохнувших, от’евшихся, одичавших за лето оленей, складывали снова на чуны и кережи свой небогатый скарб или погружались всем хозяйством на гордоносые лодки и из озера в озеро, по порожистым рекам, когда в небе по ночам звенит беспокойно сияние, а земля покрыта разноцветным ковром вянущих трав, едут они на свое зимнее место, в погост[2], запрятанный среди болот и леса. Туда собираются все лопарские семьи, жившие лето врозь, далеко друг от друга.

Бабинский погост. Запрятанный среди болот четыреста лет простоял он так, и мало что изменилось в нем за это время. Только вместо избушек стоял когда-то десяток тесных веж.

 _{Рис. Феди Сергина.}

А зимой — лыжи, собаки, ружье; промысел за белкой, куницей, глухарем.