Журнал Млечный Путь № 2 (28), 2019

Единственное, что его смущает - имя. Марко Поло, также пересказавший эту сказку, назвал принцессу Ангиарм. Каждый знаток языков подтвердит, что такого имени не существует. К тому же Марко Поло - известный враль, и как источник совершенно неприемлем. Но... широкой публике неинтересны монголы и татары, ей подавай китайцев? Широкая публика получит то, что желает, но истинные знатоки оценят изящный намек аббата. Согласно тому же Марко Поло, действие сказки происходило не в Китае, а в Туране, который и был объектом научных штудий де ла Круа. Пусть принцессу зовут "дочь Турана".

Он берет перо, решительно вычеркивает "Ангиарм" и пишет "Турандот".

Александра ПТУХИНА РАССТРОЙСТВО

Молния в последний раз рассекает небо. Раскаты грома постепенно стихают, становятся все глуше, все дальше. И вот уже первый луч солнца разорвал уходящий сумрак и упал на освеженную землю. Капли дрожат и скатываются, звеня. Прозрачная вода, стекаясь серебряными ручьями, спешит вниз, туда, где еще волнуется растревоженная бурей река. Но и она успокаивается, замирает, течет широко и плавно, повинуясь замыслу создателя. И слышен глас его...

Смычок взмыл, замер и опустился обессиленный, а последний звук медленно таял в наступающей тишине.

Молодой человек отбросил со лба слипшиеся пряди и посмотрел на учителя. Старик сидел с закрытыми глазами. По его сморщенной бледной щеке катилась слеза.

- Что с вами, господин профессор? Вам плохо?

- Нет, Ян... Мне хорошо. Мне очень хорошо. Я был в чертогах Господних. Ты показал их мне, мой мальчик. Сейчас я без страха заглядываю в глаза скорой смерти, потому что верю, что грядущее будет столь же прекрасно, как твоя скрипка.

- Спасибо, господин профессор, но...

- Нет, - прервал он юношу. - Это я должен благодарить тебя и небеса, за то, что на склоне лет жизнь моя озарилась светом гения, к которому я успел прикоснуться слабеющей рукой. Сядь. Сядь рядом со мной и выслушай, что я скажу.

Сегодня был наш последний урок, Ян. Нет больше того, чему я мог бы научить тебя. Ты готов, мальчик мой. Теперь твой талант будет нести людям свет и радость. Но помни, ни зависть, ни злоба, ни жестокость не должны проникать в душу твою. Нельзя прикасаться к скрипке руками, замаранными грехом. Обещай выполнить мою просьбу, и я покину этот мир со спокойным сердцем.

Лицо юноши было мокро от слез.

- Не плачь обо мне, Ян. Подумай лучше о том, что скоро концерт. Ты готов к нему.

Старик оперся дрожащими руками о кресло и тяжело поднялся.

- Теперь ступай.

- Учитель, - голос юноши дрожал. - Вы сделали для меня едва ли не больше, чем родители. Чем я могу отплатить вам?

- Помни, о чем я сказал тебе, Ян, и неси свое искусство людям.

Город пылал черепичными крышами и заходящим солнцем. Возле ратуши уже собралась толпа. Простолюдины, которым не нашлось места внутри, почтительно расступались перед юношей, едва заметив старенький футляр скрипки в его руках.

Гербовый зал был переполнен. У выхода установили скамьи, а ближе к помосту выставили стулья, предназначенные для знатных горожан, кресла первых рядов занимала знать. Конкурсантам отводилась скамья вдоль стены.

Ян скромно присел с краю. К обычному волнению примешались неловкость и даже стыд. Его костюм, еще утром казавшийся приличным, среди этого собрания фраков превратился в поношенное тряпье, а так бережно хранимый инструмент - в дешевую безделушку, годную разве что для увеселения толпы на ярмарках.

Перед выступлением каждый участник подходил к высокому совету, представлялся и называл имя своего учителя. То малое, что слышал Ян, приводило его в благоговейный трепет. Он и думать не смел о том, чтобы брать уроки у таких именитых мастеров.

Все музыканты были безупречны, техника их была поистине виртуозна: трели, форшлаги, флажолеты исполнялись великолепно. Каждый стремился показать все, чему его научили. Были мартле и стаккато, легато и деташе, тремоло и пиццекато...

Наконец, настал черед Яна. Он поднялся на помост. Солнце, пробившись сквозь витражные стекла, осыпало юношу золотом заката. Он закрыл глаза. Смычок взмыл и...

Не было больше душного мрачного зала ратуши, не было напыщенных судей с их презрительными ухмылками на лицах. Все ушло... Из небытия, повинуясь лишь воле музыканта, целый мир рождался заново. Вот громоподобная осыпалась камнепадом твердь земли, высоко и чисто зазвенели хляби небесные. Движение - и мир озарился величавым светилом, рассыпался бесчисленными звездами, едва уловимым мановением руки плавно разлились океаны, торжественно возвысились континенты. И мир этот был живой и одухотворенный! И творец любил свое создание...