Журнал Наш Современник №10 (2002)

В исполнении Смольяниновой многие популярные романсы приобрели новое и остро современное истолкование. Удалой, гусарски хмельной тон (“Ехали на тройке с бубенцами”), который обычно сопровождает, быть может, самую известную русскую песню ХХ столетия “Дорогой длинною” Б. Фомина, — почти исчезает в пении артистки. В ее интонациях, в неспешности как бы замедленного темпо-ритма — такая “тоска”, от которой душу “не развеять”, и такой груз “без радости прошедших годов”, который уже не снять, он остается с человеком на всю бесконечно “длинную дорогу”. Так петь могли, вероятно, каторжники, двигаясь по уходящей в Сибирь знаменитой Владимирке. Шагали с песней, что “летела вдаль, звеня”... кандалами.

Номера концерта, как и в прежние годы, следуют друг за другом без перерывов, без объявлений названий и авторов, превращаясь, сливаясь в мощный музыкальный поток, в котором главное не названия, а чувства, не имена, а художественный пафос и эстетическое откровение... Главное — исповедь души, ее боль, ее стойкость и мужество, — столь созвучные переживаниям зрителей, особенно тех, кто ощущает себя солдатами Русского фронта.

Этому соответствует и не меняющийся стиль сценического поведения артистки — своего рода пластическая статуарность, телесная неподвижность, скупые, плавные жесты, обрамляющие начало и конец романса. Строги, изысканны и ее костюмы. Черное платье, покрытое россыпью серебряных звездочек, в руках — пепельно-белая роза...

В декабрьском концерте 2000 года в Петербурге принимали участие не только давние аккомпаниаторы — гитаристы В. Моторин и Ю. Мухин, но и новые исполнители — флейтистка С. Борисова, петербургские музыканты пианист М. Бенедиктов и скрипач А. Науменко. Надо отдать должное творческим соратникам Смольяниновой — они обладают высокой музыкальной культурой, тонко чувствуют природу и стилистику русского романса. Общими их усилиями возникает образ органического единства, слитного творческого ансамбля, который создает и направляет в зал то пьянящее, возбуждающее эйфорию эстетического пережи­вания “вино любви”, о котором поется в одноименном танго Петра Лещенко.

После концерта состоялась моя беседа с певицей. Мы легко нашли общий язык. Мне были интересны подробности ее творческой биографии. Оказалось, что родом Е. Смольянинова из Новокузнецка, училась музыке в Кемерово, потом в Ленинграде, где закончила — по классу фортепиано — училище имени М. П. Му­соргского. Я, в свою очередь, вспомнил, что когда-то тоже был студентом того же училища — окончил в нем два курса по классу скрипки... Артистка пояснила, что вокал, пение стали главным призванием ее позднее.

Но путь оказался тернистым. Да иным, вероятно, он и не мог быть. За пятнадцать лет, проведенных в Петербурге, — минимальное число выступлений — на второсортных площадках. Телевидение, радио, тиражные городские газеты хранили гробовое молчание. Русских людей, особенно талантливых — будь то сфера искусства, науки, образования и т. п., — в информационное пространство Петербурга не допускают еще со времен горбачевской катастройки. Поэтому мой вопрос о том, появлялись ли отклики в прессе, был чисто риторическим. Я и не сомневался в ответе — конечно, нет!

Некоторым утешением для исполнительницы могло послужить лишь то, что критика сегодня ни на что и ни на кого не влияет... Смольянинова в этом со мной согласилась. А я лишний раз ощутил, сколь неблагодарному делу отдаю свои силы. Да, критика нынче занятие непродуктивное, утратившее авторитет и в общем — исчезающее. Немалое число “рецензентов”, присутствующих в прессе, не должно обманывать. Как правило, читатель имеет дело с невежественными дилетантами, которые нахально профанируют сложную, весьма ответственную и трудоемкую профессию Критика. В российском обществе нашей эпохи, где культура деградирует и разрушается, критика отмирает первой. Анализ, оценки, прогнозы не нужны, ибо атрофирован и сам объект — искусство.

Честно говоря, я затруднился бы сразу ответить на вопрос, почему сегодня я все реже соглашаюсь написать статью о каком-либо художественном явлении. Легче всего было бы сказать, что этот труд перестал оплачиваться. Гонорары за критические статьи имеют, как правило, анекдотический характер... Но быть может, прошедшие сорок лет моей деятельности на этом поприще создали инерционную энергию, которая иногда и побуждает меня к новым статьям.

...О том, что творческая судьба Смольяниновой не могла иметь в Петербурге серьезных перспектив, артистка догадалась не сразу. Питерская музыкальная среда контролируется космополитическими группировками, которым органически чуждо русское национальное искусство, ярким представителем которого сразу заявила себя Смольянинова. К тому же ее аскетически-целомудренный концертный стиль не укладывается в стереотипы эстрадных плясунов с привычным уху набором гитарно-барабанного грохота, визгливых завываний, скабрезными вихляниями и троглодитскими текстами. Молодая вокалистка была изначально обречена.