Журнал Наш Современник 2007 #7

В Ленинград Петр приехал после десятилетки с намерением поступить в Институт авиационного приборостроения. Подвела математика. Контрольную написал на четверку, а устный экзамен, считай, провалил. По глупости, можно сказать. Ошибся на доказательстве теоремы, самостоятельно и исправил оплошность, но экзаменатор не принял во внимание.

Возвращаться в деревню было совестно - один из лучших в школе, а не поступил. Подал документы в ПТУ. Ночами снился дом, рассветная тишь, перепев петухов, яблоневый сад, наклонившиеся под тяжестью яблок ветви. Сорвешь холодное и мокрое от росы яблоко, откусишь с хрустом.

Просыпался и плакал тихо в подушку.

Понемногу свыкся с укладом, городской суетой и шумом. Окончив училище, пришел на "Электросилу" и проработал до армии. После увольнения в запас вернулся на завод и встал к станку, получил место в общежитии.

Петр в жены взял Ольгу, она тоже ютилась в общежитии на Благодатной улице - предоставили от домостроительного комбината. Поженились и

год ходили друг к дружке в гости. Когда родился сын, дали Авейникову комнату. Считай, повезло, иные годами обивают пороги.

…Авейников ездит к жене через день. Больше ухаживать некому, а нанять сиделку дорого. На первых порах платил медсестре десять рублей в неделю, она присматривала. Но от услуг пришлось отказаться. Ольге покупал фрукты, питание получше - на больничной еде не продержишься. Спохватился, денег не осталось, а до получки еще жить и жить. За месяцы, что жена болеет, Петр измучился, стал какой-то издерганный, злой. Иной раз закипал гневом от малейшей обиды. То ходил улыбчивый, с шуткой или напевом, а теперь смеяться разучился, тень тенью. Безразличие ко всему появилось. Прежде заводной был, землю, кажется, сдвинул бы с места, а тут яйцо скатилось со стола и разбилось - месяц не мог убрать. Поймал себя на этом и ужаснулся.

В цехе его заботы мало кого волновали. Начальству было не до него, с мастером отношения не складывались. В бригаде если и поинтересуются, то больше для порядка, мимоходом. Своих болячек у каждого достаточно, чтобы еще о чужом горе думать. Утром сосед по станку с участием вроде спросил о жене, захотелось Петру излить душу.

- Хоть криком кричи порой, - признался чистосердечно, - постирать надо, поесть приготовить, сынишка ведь со мной. Вот и кручусь один.

- Плохо без бабы. Ты уж крепись. Жизнь наша такая… - ответил сосед и ушел в кладовую за инструментом, а Петр остался один.

… В палате, где лежала Ольга, стояло десять коек, как в солдатской казарме. Между двумя рядами коек широкий проход. На спинках кроватей в рамках температурные листы с указанием фамилии больной, сделанной операции. Ольга располагалась у самой стенки, там ей меньше мешали. Увидев мужа, заулыбалась, оживилась.

- Здравствуй, - сказал Петр и поцеловал жену.

- Здравствуй, дорогой. - Видно было, что Ольга готовилась к его приходу: причесалась, подкрасила губы. - Как там Сережка? Не балует?

- Он у нас самостоятельный. Ты как себя чувствуешь?

- Не спрашивай… - губы у Ольги скривились.

- Сразу и в слезы. Потерпи, больше терпела.

- Знаешь, как опротивело все. Эта кровать, стены…

- Что врачи говорят?

- Вчера профессор обход проводил. Рубаху на мне заголили, стоят и смотрят. - Ольга заулыбалась. - Стыдно, мужики ведь. А они подшучивают еще. Потом повернули на живот, долго ощупывали спину. Под конец профессор говорит: "Танцевать любишь?" "Люблю", - отвечаю. "Натанцуешься еще вволю и…". Такое сказал, повторить совестно…

Щеки Ольги покрылись слабым румянцем, она сразу похорошела, став прежней, какой знал ее Петр до несчастья.

- Измучился ты, знаю. Работа, дом - всё на тебе.

- Перебьемся. Нет худа без добра. Как говорит сестра-хозяйка, все на пользу.

- Знаешь, я много передумала всякого. Лежишь колода колодой, уставишься в потолок и перебираешь в памяти подробности жизни. Счастлива, что тебя встретила. Ты потерпи. Ноги тебе мыть буду… - Ольга провела ладонью по щеке мужа.

- Скажешь тоже, - разозлился Петр на самого себя от нежности к жене. Палата постепенно пустела. Ходячие выходили провожать гостей. Петр

поднял сумку, поставил на табурет.

- Принес тут тебе немного…

Достал завернутую в целлофан курицу, положил на тумбочку. Яблоки высыпал в ящик тумбочки.

- Куда мне столько, Петя?

- Поправляйся.

- Сереже пару яблок оставь.

- Купим себе…

- От меня гостинец. Возьми, пожалуйста.

Петр уступил просьбе, отобрал два яблока, какие поменьше. Заглянула дежурная медсестра.

- Авейников, а вас не касается? Прием окончен.

- Жену вот только приведу в порядок…

- Раньше о чем думали?

- Не при народе же протирать от пролежней.

- Меня не касается. Здесь вам не гостиница и не дом отдыха.

- Не связывайся, Петя, - сказала тихо жена и потянула мужа за рукав. - Ты уйдешь, а мне лежать. На мне и скажется…

- Ну ее. Займемся лучше процедурами. Спирт в тумбочке?

- На месте. Там и вата.

- Обними меня.

Ольга доверчиво обняла Петра руками, он приподнял ее осторожно и повернул на живот.

- Хорошо как… - сказала Ольга.

- И полежи.