Журнал Наш Современник 2009 #2

Ни уничтожение сбережений населения в январе 1992 года, ни разграбление национального достояния под видом "приватизации", ни расстрел парламента в октябре 1993 года, ни бойня в Чечне, унесшая более 70 тысяч жизней, ни многомесячные невыплаты зарплат и пенсий, ни "шулерский" дефолт 1998 года не порождали ни мощного сопротивления, ни мощного протеста.

Для объяснения бесконечного терпения русского народа нужно обратить внимание на культурные, исторические и психологические факторы. Прежде всего, способность долго терпеть и невероятная приспосабливаемость к тяжёлым условиям жизни вообще являются характерной чертой русского народа. Способность к активной предприимчивости у русских развита слабее, чем у жителей западных стран. Так, из векового отчуждения русского народа от политики и общественной деятельности проистекает, согласно Солженицыну, "наша нынешняя губительно малая способность к объединению сил, к самоорганизации", следствием чего является "беспомощность и покорность судьбе, превосходящая все границы".

Более того, одну из черт русской национальной психологии, отмеченную еще Достоевским в "Бесах", Ельцин и его окружение гениально использовали в своих интересах. "Правом на бесчестье всего легче русского человека за собой увлечь можно", - говорит Верховенский, и Ставрогин отвечает ему: "Право на бесчестье - да это все к нам прибегут, ни одного там не останется".

Начиная "реформы", Ельцин фактически провозгласил "право на бесчестье": каждый получил право красть то, чем он управляет и распоряжается. Разным слоям населения воровство было позволено в размерах, зависящих от их положения в социальной иерархии: высшие чиновники положили в карман миллиарды долларов, средний слой бюрократии - миллионы, мелкие чиновники - десятки и сотни тысяч, в самом низу пирамиды колхозники растаскивали остатки колхозного имущества, а рабочие - оборудование заводов.

Падение нравов повлекло за собой активизацию девиантного поведения, резко понизило уровень культуры в обществе, в частности, открыло дорогу на отечественное TV, эстраду, в сферу клубных развлечений "поделок" западного шоу-бизнеса.

"Повязав" народ соучастием в криминальной "прихватизации", правящая прослойка обеспечила себе социальную опору (кто же теперь захочет прихода новой честной власти?) и определённую стабильность. В самом деле, когда нарушают законы почти все, нарушение законов властью не кажется предосудительным; когда крадут почти все, хищническое разграбление страны номенклатурной верхушкой не кажется преступлением и не вызывает морального протеста.

Существуют, конечно, и другие причины социальной апатии россиян. Очевидно, что после всплеска социальной активности в 1990-1991 годах, когда сотни тысяч демонстрантов принимали участие в антикоммунистических митингах, её спад должен был наступить уже в силу того, что люди просто устали. Также очевидно, что экономические трудности, бедность и нищета в российской провинции деморализовали население и сделали его безразличным ко всему, кроме добывания куска хлеба. (Кстати, Ф. Энгельс в конце жизни признал, что, вопреки распространённому мнению, кризис и нужда не революционизируют рабочих, а, напротив, парализуют их волю и энергию.)

Кроме того, от социального протеста людей отвлекала массированная телевизионная пропаганда.

Ученые отмечают, что одной из главных причин нынешнего кризисного состояния российского общества стало, прежде всего, поражение в информационной войне, где есть свои цели.

Одна из них - дезорганизация системы управления противника.

Другая - разрушение его "иммунной системы", "расчленение на части" с помощью использования националистических, сепаратистских сил.

Третья - создание стабильной системы дезинформации. Здесь главное направление удара - наука и культура, а способ воздействия - разобщение людей (путём социальной поляризации и дифференциации, подрыва мораль-

ных устоев, насаждения бездуховности, криминализации и коммерциализации отношений между людьми).

Основатель кибернетики Норберт Винер не случайно указывал на то, что из всех дестабилизирующих (антигомеостатических) социальных факторов манипуляция информацией является наиболее сильной. В обществе же, ориентированном на потребительство, основанном на купле и продаже, на эксплуатации, на подавлении и насилии (а именно такую систему ценностей нам и навязывают СМИ), информационная система, которая, казалось бы, больше всех должна способствовать общественному консенсусу, как раз попала в руки тех, кто больше всего заинтересован и преуспел в борьбе за деньги, собственность и власть.