Журнал Наш Современник №8 (2004)

Коричневая папка: в тетрадях из старого ватмана написано четыре рассказа, к двум из них двадцатитрехлетний Леонов сделал цветные иллюстрации — всадники, скачущие кони, вид на Мамур-Город с крепостной стены и т. д.

К тексту приложена записка:

 

“Самые первые рассказы мои.

Воспрещаю их печатать когда-либо.

Хранить в сухом и темном месте. Не читать.

                                                                            Леонид Леонов”

 

И дата — 1943 год. Это было нелегкое время в творческой судьбе писателя: между запрещением пьесы “Метель” и признанием пьесы “Нашествие”. Полагаю, именно это и послужило причиной такого запрета. Сегодня иная эпоха, и, я надеюсь, отец не стал бы гневаться на меня за нарушение его завещания.

Чтобы иметь представление о содержании запрещенного рассказа, приведу из него некоторые отрывки. Рассказ начинается так:

 

“У одного там царя в востошной суровой державе спородились три дочери, а четвертым от второй жены — сам Калафат...

По семнадцатому году всем богатырям — устрашение Калафат тот...

Калафатову копью супостатова броня — на смех!..

Охал царь Андраган, на таковое чадо глядя...”

 

Как только сын подрос, сразу явился к отцу:

“Три тебе дня даю для скончания... Мешаешь ты мне, Андраган... По смерти твоей сморчем пройду я по земле, пройду и делов наделаю. Спросят потом: — Кто такие большие дела наделал? Ответят: — Калафат, большой человек из Мамура-Города... В ту ночь с огорченья помер старый царь, Калафатов родитель...”

 

И став царем:

 

“...в час утренний сел Калафат на трон свой и стал думать.

И просидел он так лет седьмь, год в год... А выдумывал он вот что: “Чем-де я могу мир удивить, сотворить себе набольшую мирскую славу?”

 

Призвал звездочета, который ему дал совет:

 

“— А ты царствие покори! Никакого ты до сей поры не покорил царствия... чужую кровь пролей, — себя тем прославишь, людям занятье дашь... А покорен-ных-то людей, сгони их в Мамур, да и заставь башню, до неба высокую, строить... И тогда взыдь на небо-то, да и погляди, кака-така земля сверху вниз будет...

— А потом што?

— А потом возьми да и плюнь с башни-то вниз!..

— Что я, царь иль пустая скоморошина?

— Как увидишь, так и поймешь все сразу, а как поймешь — сам плюнешь!”

 

А вечером со сторожевой башни солдат указал царю на “Рахлинское царствие”.

 

“— А дальше небесные стены будут...

— А за теми стенами что?

— А там, може, рай, може, ад, може...

— Что може?

— А може, нет ничего! Тех стен живые человеки не проходили...”

 

Засмеялся Калафат тихонько:

 

“— Так, значит, не пройти тех стен? А что ежели попытать, что из того выйдет?.. Ежели я, царь Калафат, такое попробую?”

 

Вот и пошел царь покорять “царствия”, чтобы пленные строили ему башню до неба.

 

“Потрудились в пре той Калафатовы солдаты... много народу побили...

Лежит по земле войско, текут красные ручьи... Страшен ты, страшен, красный человечий сок!”

 

Вместо “лесного старичка” из притчи в этом рассказе Калафат встречает “Божьего мужичка Семена”. Сообщает ему:

 

“— А я буду башню строить до неба!.. Вытопчут мои люди... нивы праведного царствия... Меня проклинать будут, а я бичом склоню их под пяту мою и по выям их взыду на небо!