Журнал Наш Современник №11 (2002)

Вокруг него много увивалось и чекистов, они ему все-таки, наверно, до конца не верили и начинали провоцировать, то есть рассказывать антисоветские анекдоты. Он прикрикивал на них:

— Чтоб этой антисоветчины больше не было. Что вы меня сбиваете на оппозицию? — И анекдоты прекращались.

Мне его книгу, которую он написал, когда я сидел, давали для прочтения чекисты, видимо таким путем склоняли меня к раскаянию, и говорили:

— Ну, сколько экземпляров нужно? — Я, кажется, говорил — тридцать, они отвечали: — Многовато, десять дадим, — а не дали ни одного.

Ко всему этому я хочу вспомнить эпизод, как после моего освобождения Евгений Иванович пришел ко мне. Я еще отдыхал, был в постели. Он всегда ходил с седой бородкой, а тут пришел побритый и помолодевший и говорит:

— Узнаешь меня?

Я спросонья не разглядел и говорю:

— Нет, я вас не знаю.

А жена моя сразу побледнела: кого же я впустила, думает?

Он вдруг как закричит:

— Дмитрий Сергеевич, Евгения Ивановича не узнаете?

Тут я протер глаза и снова вгляделся и, как и он, закричал:

— Узнаю. — Мы с ним обнялись и расцеловались.

Так бы и нам сейчас всех Русских Ивановичей узнать и расцеловать. И воскликнуть:

— Жив Бог, и жива страна наша.

И даже добродушно пошутить:

— Бог не выдаст, свинья не съест. Перетерпим-перетрем, живы будем — не умрем.

“Знаете ли вы?” — о, великий Гоголь! Кто так любил Россию, как он, а ведь его, глубоко верующего человека, чуть не сделали сумасшедшим неистовые Виссарионы.

Чур, назад, попался не “свой” Виссарионович, Иосиф, а знали ли мы, какой он друг России, хотя по национальности и грузин: создал такую страну, которую вот бьют уже полтора десятилетия, а все разбить не могут. И не разобьют! С нами Бог!

 

Священник Дмитрий Дудко

 

 

 

Евгений Дивнич

ПОЧЕМУ Я ПРЕКРАТИЛ БОРЬБУ ПРОТИВ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

Выступление перед заключенными “Дубровлага” (27.03.1965 г.)*

 

Не знаю, все ли за рубежом поверят в искренность моих слов. Помнящие меня по хронической антисоветской направленности с молодых лет до седых волос, и в рядах эмиграции, и в Советском Союзе, могут сказать: “Нет, это писано не по своей воле”.

Пожалуй, делая скидку на мою биографию, в таком заключении не будет ничего предосудительного. Три судимости и долгие годы заключения, в результате настойчивых попыток борьбы и протеста против существующего строя и власти, вправе навести на сомнение.

А между тем я пишу под диктовку только внутреннего голоса. Излагаемые мною позиции — экстракты печального многолетнего опыта. Они пришли в результате тяжелых раздумий, под давлением жизненной правды, многих неудач и горя, как личного, так и моих товарищей.

И вот, затратив зря столько усилий и заплатив непомерно большую моральную и физическую дань, я заявляю с предельной категоричностью, что считаю враждебную деятельность русских людей против Советской страны вредной и бесполезной.

Всякая борьба против нее обречена на провал без малейшего ущерба для незыблемости советского государства.

Разумеется, мое заявление звучит априорно и требует разъяснения.