Журнал «Приключения, Фантастика» 3 ' 96

После пробуждения мой отдавленный накануне палец начал болеть. Я поднес руку к лицу и представил его под повязкой. Из соседней комнаты вышла Дороти в длинном зеленом домашнем халате, от плеч до бедер плотно облегающем стройную фигуру. Косметики на ее лице не было, но это нисколько не умаляло красоты, дарованной ей природой.

— Пора завтракать, мистер Балентайн, — сказала она и прошла на кухню. Я сел на диване и ногами попал в заботливо поставленные тапочки.

После утреннего туалета я расположился в кресле и взглянул на часы: без четверти десять. Дороти выкатила столик с приготовленным кофе и бутербродами, поставила его между кресел и сказала:

— Сегодня суббота, наш первый совместный уик-энд начался и я предлагаю выпить по бокалу вина.

— Вынужденный совместный уик-энд, — поправил ее я.

— Это не столь важно, — она достала бутылку португальского портвейна, налила в бокалы и, подняв свой, продолжила. — Нам предстоит нелегкая совместная работа. Обещаю, что материал для публикации я первому отдам тебе. Как твой палец? — спросила она, сделав хороший глоток.

— Не стоит спрашивать об этом, Дороти. Как может чувствовать себя человек, у которого переломана кость, пусть даже в пальце? Скажи лучше, где этот лоскут?

— Во-первых, это не лоскут и ты сам знаешь об этом, во-вторых, не нужно быть таким наивным, ведь я — полицейский, и, наконец, в-третьих, давай не будем говорить о делах в выходные дни.

— Значит, я больше не увижу этот носовой платок?

— Ларри, не морочь мне голову, выдавая воротничок за носовой платок.

Мне было непонятно стремление Дороти. Чего же она добивается от меня? Сначала она изменила тон беседы, затем отвезла меня в госпиталь, теперь вот угощает вином и заявляет, что не желает говорить о делах в выходные дни.

Я сделал глоток портвейна и сказал, что должен уходить. Редактор ждал от меня звонка и я должен был сказать ему, что сенсации не состоится и с которого числа мне регистрироваться на бирже труда как безработному журналисту, издание которого обанкротилось?

Я примерно представлял себе всю картину преступлений, но не имея в руках доказательств, не мог печатать материал, смахивающий на одну из небылиц Ходжи Насреддина.

— Подожди немного, я вижу, ты помешался на своем журнале. Тебе не следует искать одному разгадку этих преступлений. Нам нужно объединить усилия. Я поделюсь с тобой информацией, которая есть у меня и ты расскажешь все, что узнал.

Предложение было заманчивым.

— У меня есть время подумать?

— Полагаю, что нет. Ты втянул меня с утра в работу и теперь я готова работать и в уик-энд, изменив своему принципу. Мой коллега Томпсон должен был сегодня навестить Кору Качер и, если будет возможно, расспросить ее.

— Где сейчас ее дочь?

— Я спрятала ее в надежном месте. Джуди сказала мне, что после прихода «этого дяди, который работает с папой», мама попросила ее выгулять котенка. Очевидно для того, чтоб девочка не видела, как будут выносить мебель из их дома. Котенок, выпущенный на волю, убежал, но так как это было не в первый раз, Джудит решила не гоняться за ним и пошла домой. Поднявшись к своей двери, она увидела тебя, слушающего что происходит внутри. Ты схватил ее, зажал рот и потащил наверх. Девочка сильно испугалась. Затем вы вошли в квартиру и ты вызвал полицию, а полиция уже меня, — она сделала глоток вина. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Об одежде, в которой были жертвы.

— Почти угадала.

— Монт был задушен и его шея в месте пролегания удавки была не толще долларовой монеты. Об этой подробности газеты, конечно, не писали, если ты черпаешь информацию только из них. Ноги Качера были переломаны так, что ни один мясник не сделал бы подобное, и, наконец, бедняга Энмалс был попросту перерезан пополам. Все эти чудовищные убийства произошли по одной причине. Это сделала одежда, которая на них была. Монта задушил воротник, брюки переломали ноги таксисту и плавки разрубили Энмалса.

Я слушал ее спокойно. Эти догадки давно не давали мне покоя. Если бы я не начал заниматься этим делом, то наверняка принял бы рассказ Дороти за бред сумасшедшего, который неизвестно каким образом проник на работу в полицию. Слегка склонив голову, я смотрел на нее ничего не выражающим взглядом.

— Я занялась этими преступлениями сразу после гибели Монта и, как профессионала, меня не могло не заинтересовать полное отсутствие следов преступления или преступников. Вот тогда мне впервые и пришла в голову мысль об отсутствии таковых. Во всем виновата одежда. Я была на похоронах Адама Качера и видела, что он был погребен в тех самых брюках, которые переломали ему ноги. Монт был похоронен в белой сорочке, но с тем ли воротничком — мне не известно.

— С тем, — сказал я. — Его могила была вскрыта и воротничок с покойного снят. Я знаю это точно.

— Уж не ты ли ее вскрыл, чтоб завладеть им?

— Нет. Я был там уже после.

— Тогда откуда у тебя воротничок?

— Я получил его в подарок в «Фэшн Фокс».

— Что заставило тебя поехать на кладбище?

— Как ни странно, собака.

— Какая собака?

— Это что, допрос?

— Считай, что мы просто беседуем.