Журнал, указка, мел, очки (СИ)

В результате к 7 часам утра к школе подтянулись несколько во весь рот зевающих десятиклассников: три мальчика и пять девочек. Причем двое без тяпок. Это всегда так. Приглашаешь мести - волокут ведра, белить деревья - надрываются под лопатами. Дети, что с них взять!

Но опытного педагога не обмануть. Я заранее вооружилась пятью тяпками, точно зная, что минимум две принесенные из дома сломаются через пять минут работы. Так и представляется картина: ночь, весь городок мирно спит, а в уединении сараев при свете луны хитрые дети тихонько подпиливают тяпки. Да так, чтобы с виду орудия труда были целыми, но стоило ими замахнуться, как они рассыпались бы как стеклянные.

Дергаясь, дымя и бренча к школе подкатил остов автобуса, помнившего, наверное, ещё ударные годы первых пятилеток. Откуда наши фермеры достают такие экземпляры, что они делают, чтобы те ездили - тайна, завернутая в загадку. Вообще-то, довольно забавно ехать в таком монстре, меланхолично наблюдая как мелькает асфальт в дырах под ногами, да то и дело стукаясь лбом или носом о сидения впереди.

- Это всё? - мрачно спросил водитель.- Говорили, что будет двадцать пять человек.

Это списочный состав моего класса, включающий двух инвалидов с ДЦП, пять астматиков и прочих лиц, которым категорически запрещен физический труд. С чего Гестаповна решила, что забыв про болячки, они кинутся спасать урожай фермера?

- Это все! - с вызовом огрызнулась я. - Если мало, мы пойдем домой.

Видимо, дела у нашего сельхозпроизводителя были совсем плохие, потому что дядя хмуро буркнул:

- Садитесь. Только, чтобы ни-ни!

"Ни-ни" детям в автобусе? Да он - идеалист, мечтатель! С диким ревом мгновенно проснувшиеся ученики ринулись в автобус, создав ужасающую давку на ступеньках. Мест было около сорока, их восемь человек. Путем несложных вычислений можно определить, что на каждого приходилось по пять сидений. Но надо знать наших питомцев: они моментально передрались, надавали друг другу пинков, кто-то царапался и визжал, а кто-то дико вопил:

- Дурак, дурак... лох педальный!

- Сама лохушка!

Бедный автобус раскачивался, грозя развалиться прямо на глазах. Я мудро переждала на улице, когда детки рассядутся, и лишь потом, громыхая тяпками, влезла в автобус. Торопиться мне было некуда: всё равно без учителя не уедут, а если и забудут второпях, то очень быстро вернутся обратно.

- Поехали!

Ехали мы медленно, но очень весело. Дети ржали, кидались друг в друга пакетами из-под "Ролтона" (почему-то они грызли его вместо семечек), обзывались, изображали из пластиковых бутылок с водой писающих мальчиков - в общем, всё как всегда. Но водитель нам попался без чувства юмора, почему-то постоянно кидавший на меня злобные взгляды, которые я в упор не замечала.

- Ваши дети, - наконец, не выдержал он, - не умеют себя вести!

О, тут-то он и попался! Что знал о жизни этот престарелый мальчик, чтобы выказывать недовольство мне - Арине Родионовне с тридцатилетним стажем?

- Моих детей здесь нет, - надменно припечатала я. - Это ваши дети. А не лично ваши, так соседей, друзей, кумовьев. Вот и любуйтесь, как они их воспитали. Если не нравится, так воспитывайте сами, а я посмотрю, что у вас получится.

Все знают, что школа не умеет воспитывать детей, так помогите школе: начните хотя бы с собственных отпрысков, а потом и претензии предъявляйте, что в общественном транспорте плюются, на улицах не здороваются, старших не уважают. Каковы сами, таковы и сани.

Приехали.

Солнце уже было довольно высоко, и даже в тени равнодушный термометр показывал не меньше + 25, а мы ещё не приступали к прополке. Перед нами расстилалось исчезающее за горизонтом сплошь заросшее травой поле. Что там конкретно росло, было непонятно, но не оставляло сомнений, что впереди нас ждут часы "веселья".

Дети приуныли и стали бросать изучающие взгляды на расположенную неподалеку посадку, явно намереваясь смыться и отсидеться в кустах. К сожалению, я не могла последовать их примеру.

Вскоре к нам подошел и сам виновник "торжества" - латифундист русского разлива фермер Морозов. У него не было в руках кнута, а на голове не красовался "боливар", но в остальном он был жутко похож на негодяя рабовладельца, издевающегося над безропотной рабыней Изаурой из одноименного сериала времен моей молодости.

- Где люди? - заорал он.

Вот ещё, будут тут всякие на меня рот разевать!

- Это всё, - нелюбезно пояснила я.

- Но мне обещали...

- Я вам ничего не обещала, - твердо отмела я претензии хама, - и напоминаю, что это - дети. Они не могут на солнце работать более двух часов. А с каждым часом становится все жарче и жарче.

- Это поле закреплено за вами.

- Оно так и останется закрепленным и не прополотым, если вы не дадите реального задания по имеющимся силам.

Мы препирались, наверное, с полчаса. Он кричал, даже пару раз топнул, а мне что? На претензии Гестаповны (если плантатор наябедничает) скажу, мол, обидели меня, а я безропотно молчала и плакала. На очную ставку этот Бармалей всё равно не приедет.