Журнал, указка, мел, очки (СИ)

Я ещё много чего сказала зарвавшемуся фермеру, упомянув и Конвенцию о правах ребенка, и суд в Гааге, и школьный устав - на нервной почве меня несло, куда там Остапу Бендеру. Морозов что-то завывал в ответ, да кто бы его слушал. Короче, нашей экспрессии позавидовали бы даже две сцепившиеся собаки.

- Вон! - в конце концов, вызверился он. - И чтобы я вас больше здесь не видел!

Вот уж наказал, так наказал! С какой только возможно скоростью мы сбежались с поля и забились в автобус.

Развалина тронулась в путь. Я чуть отдышалась, пришла в себя и, наконец-то, смогла включить то, что напрочь отшиб инстинкт защищающей своих цыплят наседки. Я имею в виду рассудок. Мои глаза с подозрением уставились на меланхолично жующего "Ролтон" невозмутимого Дэна. Понимаете, мы живем в сельской местности, и невероятно, чтобы пятнадцатилетний юнец не знал, как выглядит рассада кабачков.

- Дэн, - грозно обратилась я к оболтусу, - ты почему все кабачки повалял, а какую-то гадость оставил?

- А, - лениво отмахнулся Дэн, - крестьянин сам сказал, что должно стоять красиво, а кабачки валялись как пьяные - веером, ну я и выбрал траву, что пободрее выглядела. Разве те зеленые закорючки плохо смотрелись?

Да, смотрелись хоть куда!

- Совести у тебя нет, - горько укорила я.

Но бессердечный подросток только пожал плечами, с треском распаковав очередной пакет с лапшой.

- Пусть за своей метлой следит, а не нравится: сам пусть мотыгу берет и нагребывает!

Вот и поговори с таким.

На следующий день я стояла на ковре у Гестаповны.

- Как вы могли такое допустить? Куда смотрели? - сверлила она меня инквизиторским взглядом. - Почему не показали детям, как выглядят кабачки?

- Показала, - пылко оправдывалась я. - Ребенок нечаянно срубил пару кустиков рассады. Между прочим, отец Дэна - предприниматель. Он затаскал бы нас по прокурорам, если бы господин Морозов ударил его сына.

Я хорошо знаю Евгения Михайловича Смирнова - хороший мужик. Ни по каким прокурорам он ходить бы не стал, а сам набил морду "кабачковому королю", но Гестаповну можно было привести в чувство только непосредственной угрозой её интересам.

На следующий день в поле послали другой класс, но там тоже что-то не срослось. Наверное, мои находчивые дети передали по эстафете рецепт как досрочно покинуть барщину. А осенью, когда нас привлекли к сбору все тех же кабачков, другой ученик порезал приготовленные под тару мешки. Может из озорства, а может опробовал новый нож. В общем, порезал и всё. Когда его спросили, всё ли у него нормально с головой, парень честно ответил:

- А чё... они такие и были.

- Да ведь мешки с этикетками, новые.

- А чё, новые порезать, что ли нельзя?

- Платить ведь заставят.

- Пусть сами и платят.

Логика железная, но именно она и переполнила чашу терпения господина Морозова: он раз и навсегда отказался от услуг нашей школы.

Знаете, в какой-то степени я горжусь своими детьми, сумевшими положить конец полувековому сельскохозяйственному рабству нашей школы. Детям пришлось нелегко, устраивая эту революцию: прикиньте, сколько мешков пришлось порезать трудягам или загубить кабачков, но великая цель в этом случае вполне оправдала средства.

Вот наша школа носит имя Алексея Руднева. Я знаю, что это местный революционер да ещё по совместительству поэт, но занудные стихи о коллективизации, несмотря на род занятий, прочитать до конца так и не смогла.

"Солнце встанет рано

Поутру сиять.

Оно тоже хочет

Коммунистом стать!

Выйду спозаранку,

Гляну на село.

Мой герой - Стаханов

Напишу ему письмо..."

И кто такое в состоянии изучать?

А вот назвали бы школу в честь Дэна Смирнова, освободившего детей от летней "принудиловки", каждый ученик гордился, что учится в школе его имени.

Кстати, Денис Смирнов в последствие окончил медицинский институт. Говорят, стал хирургом. Гестаповна же после головокружительного взлёта сорвалась, и теперь тихо пропивает свою пенсию, а Морозов... Морозов, по-прежнему третирует школы нашего городка, старательно избегая нашу.

Каждому своё.

ЛОСЬ.

Лось появился в нашей школе сразу же после того, как Гестаповна пошла на повышение. В отличие от первой, для него это назначение оказалось солидным понижением.

До сих пор точно неизвестно кем он был по профессии. Злые языки намекали на ветеринарное училище, но зверям повезло больше чем нам, потому что по специальности Лось никогда не работал.

Его биография типична для руководителей всех рангов в нашей стране. Когда-то юный и энергичный Миша отличился на комсомольской работе: где-то с кем-то нужным выпил, кому-то что-то во время вылизал, и вот его постоянной специальностью стало руководство, и неважно чем или кем. Главное: наличие кабинета, портфеля и присутствие на летучке у главы района.