Журнал, указка, мел, очки (СИ)

Судя по всему, "рухлями" считают учительство все чиновники от малой власти до великой. Мол, всё проглотят, всё стерпят: и жару, и холод, и безденежье, и нищенские пенсии, и чистку городских помоек, и даже многочасовое выступление жены нотариуса в сорокоградусную жару.

Кстати, о жаре.

Когда в 2010 году была аномальная жара, всё плавилось и задыхалось. А вот местное начальство из каких-то там весьма мудреных соображений собрало в едином помещении весь наличный состав местного отдела внутренних дел.

Объявив, что отечество в опасности, и они все время должны быть "на стрёме", а не прохлаждаться, спасаясь от жары и дыма по домам, дюжим мужикам приказали не двигаться с места.

Верные дисциплине и долгу бедолаги не могли действовать сообразно здравому смыслу, и поэтому через краткий срок их начали выносить из помещения по одному.

Со скромной гордостью могу признать, что мои сплошь страдающие сердечными и нервными болезнями коллеги оказались намного выносливее этих здоровых мужчин, и ни одна из нас не покинула место изощренной пытки в карете скорой помощи.

Хорошо адаптирован русский учитель и к холоду.

Помню, как однажды в наше захолустье занесло высокопоставленного чиновника от спорта на открытие спортивной школы.

Дело было в феврале. И это действительно было "Дело"!

Школу строили лет двадцать все поколения наших мэров до тех пор, пока не пришел самый последний "пан-спортсмен", раненный на почве спорта на всю голову и с твердыми нравственными установками, которые нашли выражение в простой как хлеб фабуле: "Вложи рубль, укради миллион". В его царствование все более-менее живые, перенесшие и перестройку, и ельцинскую приватизацию предприятия приказали долго жить, распроданные за три рубля фирмам однодневкам. Практически всё работоспособное население выехало кто куда, и вот после этого наш "благодетель" и "отец родной" вдруг развернул бурную деятельность по выбиванию из Москвы средств на оздоровление местной молодежи. Результатом его стараний и явилась наконец-то достроенная спортивная школа.

Мыть, драить и отскабливать помещения, готовя к торжественному открытию, районное начальство доверило именно нам - авангарду чистильщиков мусора всех степеней. Кто обходит дворы, предупреждая о симптомах свиного гриппа? Санэпидемстанция? Окститесь! У них и так дел по горло, а вот педагогам делать нечего: прогуляются. Кто разносит агитки во время выборов (причем бесплатно)? Конечно, учителя. Они же дисциплинированные, участки свои знают великолепно: пробегутся. Кто к приезду большого начальства опалывает (вручную!) обочины дорог? Ну, ясно дело, дебилы с самой маленькой зарплатой и с самым большим чувством ответственности.

Вот и здесь. Что испытали мы, отмывая и оттирая все последствия бурной деятельности бригады трудолюбивых таджиков, не поддается описанию. Всё было заляпано цементом, испохаблено въевшейся грязью, укутано одеялом пыли. Нас собрали и объявили, что будем мыть школу после работы непрерывным конвейером три дня. "Непрерывным" - значит и всю ночь. Думаете, я преувеличиваю? Ни слова. Достаточно сказать, что некоторые мои коллеги ещё терли закоулки в тот момент, когда спортивный чиновник поставил свой башмак на ковровую дорожку, ведущую к крыльцу, где посиневшие от холода местные красотки в кокошниках ожидали его с хлебом и солью на расшитых полотенцах.

Была там в тот момент и я. Мой выпускной класс совокупно с 11 классами других школ должен был размахивать знаменами при появлении высокого гостя. Приезд ожидался в два часа дня, выстроили нас уже в одиннадцать. Дело, напоминаю, было в феврале. Можете представить, как околели и мы, и наши дети? До сосулькиного состояния. Тем более что московский вельможа барственно опоздал на полтора часа.

Между трясущимися от холода детьми и их учителями носился юркий местный чиновник. От страха, что вдруг что-нибудь пойдет не так, бедолага совсем ополоумел (он и так-то, прости Господи, славился неуемной дурью даже среди его далеко негениальных коллег).

- Машите флагами, - орал он, - машите флагами!

На мое резонное замечание, мол, пока не перед кем, мужичонка ответил раздраженно и загадочно.

- А вдруг они видят? И уже снимают!

Кто видит? Что снимают? Люди в черном? Инопланетяне? ФБР? ФСБ? Папарацци?

И вообще, кому есть дело до кучки посиневших подростков?

Как мы тогда выстояли? Почему всем коллективом не отправились с воспалением легких и обморожениями в больницу? Не иначе, сам Всевышний тогда помог, потому что на силы земные надежд было мало.

И ведь эта история обычная: таких с десяток, особо не затрудняя память, может рассказать педагог из любого селения нашей необъятной родины.

Приехал казачий хор. Я с уважением отношусь к хорам. Несмотря на полное отсутствие слуха, сама пела в школьном хоре, и у меня сохранились весьма благоприятные воспоминания об этом времяпрепровождении в общем, и о хоровом пении в частности. Но дети... как бы вам деликатно пояснить... ну, в общем, не жаждут слушать горланящих старинные казачьи песни мужиков.