Журнал «Вокруг Света» №01 за 2007 год

В не меньшей степени заслуживает он и титулов «отец географии» или «этнографии». Практически о каждом народе, участвующем в повествовании, грек дает подробный вставной рассказ. Такие рассказы занимают большую часть первых пяти книг его сочинения, и существует мнение, что один из них (может быть, «египетский» из второй книги) как раз послужил отправной точкой для написания всей «Истории». Но и в «собственно исторических» частях существенное внимание уделяется пространственным и прочим познавательным деталям. Рассказывая о походе Ксеркса на Элладу, Геродот не забывает упомянуть, например, что в городе Каллатеб, что на реке Меандр в Малой Азии, «ремесленники изготовляют мед из тамариска и пшеницы», или «доложить» о львах и диких быках, водившихся во Фракии. Его занимает, что, спускаясь по ночам от своих логовищ к лагерю персов, львы «не трогали ... ни вьючных животных, ни людей, а нападали только на верблюдов. Удивляюсь, — пишет он, — что за причина заставляла львов оставлять в покое всех прочих животных и набрасываться лишь на верблюдов: львы ведь не видали прежде этих животных и не пробовали их мяса»…

Сам вопрос «был ли Геродот более историком или географом?» неверен по существу: эллинам обе эти дисциплины представлялись единой наукой и единым литературным жанром. Возможно, кстати, в наши дни, с модой на «тотальную историю», введенной французскими историками школы «Анналов» (в первую очередь — Жаком ле Гоффом, автором «Цивилизации средневекового Запада»), мы возвращаемся к тому же... Само слово «история», хотя и встречается уже в первой знаменитой фразе сочинения Геродота — «Геродот галикарнасец представляет свою историю...» — не имело для него современного смысла, а обозначало собственно «изыскания», процесс поисков информации, плоды которого автор и представляет читателям и слушателям.

Сказка или быль?

Однако какова достоверность этих изысканий? Не основана ли репутация нашего героя лишь на его непревзойденном таланте рассказчика? Ведь уже в древности многие бросали ему упреки в пристрастности и склонности к сенсациям. Античная традиция донесла до нас названия многих памфлетов, направленных против него, например «О лжи Геродота» Элия Гарпократиона, «Против Геродота» египетского жреца Манефона («того самого» создателя хронологии фараоновых династий) и других. До нашего времени дошел текст одного из них с характерным названием «О злокозненности Геродота», написанный небезызвестным Плутархом из Херонеи в Беотии, автором знаменитых «Сравнительных жизнеописаний». Плутарх обвиняет прославленного автора в том, что тот откровенно предпочитает варваров своим соотечественникам, а оценивая уже этих последних, стремится опорочить коринфян и беотийцев в угоду афинянам. Дело доходит даже до прямого упрека в продажности: будто бы Геродот за афинские деньги представил трусом коринфского полководца Адиманта, «получившего венок свободы от всей Эллады», а у плутарховых земляков вымогал плату за хвалебный отзыв о них. Прозвище «отец лжи» немногим менее известно, чем звание «отца истории», да и слова Цицерона, как это часто случается с популярными изречениями, вырваны из контекста (сравните с ленинским высказыванием о «важнейшем искусстве» или строкой Ювенала «в здоровом теле — здоровый дух!»). В действительности римский оратор заметил в диалоге «О законах»: «У Геродота, отца истории, и у Феопомпа (подражавшего ему греческого ученого IV в. до н. э. — Прим. ред.) можно найти бесчисленные вымыслы».

А между тем, как нетрудно понять, достоверность геродотовых сведений и сегодня очень важна для ученых, изучающих античность: ведь о многих народах, местах, событиях мы знаем прежде всего или даже исключительно со слов «родоначальника». Конечно, новые находки постоянно дополняют эти знания, и время, когда о мире до греко-персидских войн судили лишь по Ветхому Завету да Геродоту, давно прошло. Между прочим, один из писателей XVI века видел руку Провидения в том, что великий грек начинает свой рассказ примерно «там», где заканчивается Книга пророка Даниила. Но все же археология лишь облегчает для специалистов оценку сведений, почерпнутых из «Историй», а не заменяет их.