Журнал «Вокруг Света» №01 за 2007 год

Изгнание же располагало к странствиям. Располагала к ним и интеллектуальная атмосфера эпохи. Ищущим знаний полагалось путешествовать. Демокрит из Абдер, известный всякому ученику советской и постсоветской школы как создатель теории атомов, хвалился, что «объехал больше земель, чем кто-либо иной в его время, и предпринял самые обширные разыскания, видел большинство климатов и стран и говорил со многими сведущими людьми». Уже начиналось время странствующих учителей красноречия и мудрости, софистов, описанное Платоном в сократических диалогах.

Начнем с тех мест, где Геродот наверняка жил подолгу. Он, к примеру, прекрасно знаком с историей и достопримечательностями острова Самос, с храмом Геры Самосской, «величайшим из известных нам храмов», и с работой местных мастеров. Где еще мы могли бы почерпнуть такую деталь: знаменитый Поликратов перстень был сделан самосцем Феодором, сыном Телекла, если бы ссыльный галикарнасец не «доложил» нам о ней? А в другом месте он сравнивает египетские меры длины с самосскими, — очевидно, чтобы дать о них представление самосской же аудитории. Далее: античная традиция единодушно утверждает, что Геродот провел много времени в Афинах, и его осведомленность в афинских делах свидетельствовала бы в пользу этого факта, даже если бы он не описал афинский Акрополь так, как это мог сделать только очевидец. Ничуть не хуже информирован Геродот о делах знаменитого храма Аполлона в Дельфах , о прорицаниях Пифии и о дарах, преподносимых святилищу, которые он тоже описывает как человек, лично в нем побывавший. К примеру, ему знакома золотая статуя, преподнесенная храму лидийским царем Крезом, а также тот факт, что, по мнению дельфийцев, изображала она женщину, которая пекла этому монарху хлеб. Наконец, известно, что Геродот принял участие в основании общегреческой колонии в Фуриях, на «носке» итальянского сапога. Возможно, там и застигла его смерть, как сообщает поздний биограф, хотя есть версия, что в старости он отправился то ли в Македонию, то ли опять-таки в Афины. Во всяком случае, описывая, например, Крым, наш автор сравнивает его не только с мысом Суний в Аттике, но и — для тех, «кто не плавал мимо этого мыса», — с полуостровом в Италии, где расположены Тарант и Брентесий (теперь — Таранто и Бриндизи на «каблуке» Апеннин).

В промежутке же между изгнанием и кончиной Геродот, по его словам, посетил еще огромное количество мест в самой Элладе и за ее пределами. В Греции он упоминает о своих визитах в Додону, где волю Зевса узнавали по шелесту священных дубов, а три жрицы рассказали ему, что храм велела основать черная голубка, прилетевшая из Египта. На остров Делос, где по традиции девушки (на его глазах) перед свадьбой отрезали себе локон, обматывали им веретено и относили на могилы мифических гиперборейских послов. В Эпидавр, где он якобы раздобыл информацию о зловещих тайных культах. И так далее.

«За границей» же Эллады — в Малой Азии он, вероятно, добирался до Сард, лидийской столицы, но едва ли забредал дальше на восток: Царская дорога оттуда в Сузы, где жил персидский царь, описана им явно с чужих слов. Зато Геродот утверждает, что посетил Кипр и Тир (ныне Сур в Ливане), южнее по финикийскому побережью наведался в Газу, «город, едва ли меньше Сард», а оттуда добрался до Египта. В Египте же спустился по Нилу до Сиены (там, где сейчас Асуанская плотина) и «заехал» на побережье Красного моря. Возможно, во время того же путешествия он заехал в Кирену (современная Ливия ), где его поразил урожай, снимаемый трижды в год, и, наконец, в Причерноморье — о низовьях Днепра и Днестра и о колхидском Фасисе нам рассказано с полным знанием предмета.

Почти ничего не говорит Геродот о том, как совершались эти путешествия, но давно выдвинуто предположение, что он либо ездил с купцами, либо сам был купцом. Нетрудно заметить: его живо интересуют торговые пути, единицы меры и веса, переводы с одного языка на другой, — словом, практические вопросы, которые и должны занимать негоцианта. Иногда о знакомстве Геродота с миром коммерции можно догадаться даже по его умолчаниям. Например, он рассказывает о самосском купце Колее, совершившем необычайно удачное путешествие в Тартесс (неподалеку от современного Кадиса в Испании ). Тот-де сумел получить там самую значительную прибыль из всех греков, «исключая, конечно, Сострата, сына Лаодаманта, эгинца (с ним-то ведь никто другой в этом не может состязаться)». Геродот не сообщает, куда ходил корабль этого Сострата, и долгое время комментаторы настаивали на логичном предположении, что туда же, в Тартесс. Но в 1971 году итальянские археологи опубликовали найденную ими надпись из святилища Юноны в этрусском городе Тарквинии (ныне Грависка в Тоскане) — посвящение Сострата Аполлону Эгинскому. Очевидно, всякий греческий торговец был наслышан о барышах, нажитых их удачливым коллегой на «операциях» с этрусками, так что Геродоту не требовалось пересказывать эту историю.