Журнал «Вокруг Света» №02 за 1980 год

На Аляске и сейчас говорят об оленеводстве, о домашних северных оленях; в Номе и Коцебу, на острове Нунивак встречаются вещественные доказательства этой отрасли хозяйства — в виде загородок-корралей, боен, наконец, пастухов, но далеко не так часто, как у нас на Чукотке, да и вообще «а Севере. Это и понятно: роль домашних оленей в экономике штата невелика. На Аляске их теперь примерно 35 тысяч — 15 стад. (На Чукотке же около полумиллиона, а всего в СССР около двух с половиной миллионов.) Однако еще не так давно о домашних северных оленях говорили на Аляске намного чаще. И тому были причины. Но начну сначала.

А началом можно считать осень 1892 года, когда на берег полуострова Сьюард, недалеко от поселка Теллер, были выгружены с баржи первые олени. Их доставили сюда с Чукотки за счет правительства Соединенных Штатов. Завозили оленей на Аляску и позже, в течение целых десяти лет, хотя общее количество переселенцев было не таким уж и большим — лишь ненамного превышало тысячу голов.

С какой целью их привезли? Девяностые годы прошлого столетия вошли в историю аляскинских эскимосов как едва ли не самые тяжелые, самые трудные: киты и моржи в море, дикие олени на суше настолько убавились в числе, что добывать их стало трудно, а то и невозможно.

Поначалу стада привозных домашних оленей составляли собственность эскимосов, а занимались местные жители этим новым для них делом под присмотром миссионеров и инструкторов — саами, специально привезенных из норвежской Лапландии. Но круглый год быть привязанным к стаду претило самой сущности эскимоса — охотника и рыбака. Чтобы не ходить за стадом, новые владельцы стремились держать оленей оседло, но при этом подчистую уничтожались ягельники. Стада терпели большой урон от волков, а практиковавшийся выпас вел к тому, что олени в стадах постоянно перемешивались и между их владельцами шла вражда.

К 1914 году относится начало нового этапа в аляскинском оленеводстве. На горизонте появился Карл Ломен, будущий «олений король». Он начинал скромно, с нескольких сотен голов. Через десять лет Ломен стал владельцем 40 тысяч, а через двадцать пять, возможно, даже целого миллиона голов. Лучшие пастбища на Аляске теперь принадлежали ему. Оленьими тушами он загружал трюмы пароходов, и оленину стали регулярно подавать в дорогих ресторанах Нью-Йорка и Сан-Франциско. А эскимосы? Их стада постепенно приходили в упадок, и единственным выходом для многих оставалась работа у Ломена — пасти его оленей и грузить туши на пароходы.