Журнал «Вокруг Света» №02 за 1985 год

Оставшись на дороге один, Морозов еще раз внимательно осмотрел вскрытый корпус устройства. Как бывало десятки, сотни раз, в опасной ситуации он чувствовал необыкновенную ясность мыслей. Все сомнения остались там, за границей минного поля.

За два года службы на афганской земле хитрости бандитских минеров, натасканных зарубежными инструкторами, Морозов изучил не по литературе, а на практике. И обмануть его на минном поле было не так просто. Он, что называется, с первого взгляда узнавал типы мин, которыми щедро снабжались из-за рубежа бандитские формирования. Натяжного действия, выпрыгивающие — американские, с пневматическими натяжными взрывателями — итальянские. Его память цепко хранила их устройства, способы закладки и даже цвет корпуса.

Сейчас перед Морозовым была не мина — самодельный фугас. Обычный тридцатилитровый жестяной бидон, наполненный взрывчаткой. И в этом заключалась главная трудность. Если снимать противотанковую типовую мину саперу всегда сложно, то обезвреживать неизвестной конструкции фугас — смертельно опасно. Он мог быть снабжен взрывателями двойного и тройного действия. Любое неосторожное движение, удар по корпусу или его смещение могли вызвать взрыв.

Обследовав, а вернее, ощупав отточенными движениями пальцев корпус, Морозов понял, что заложен он опытной рукой. Бандиты, очевидно, учли: если минное поле обнаружат, будет единственный выход — обезвредить фугасы на месте. Значит, они подготовили сюрприз, и, возможно, не один.

Морозов знал, что труднее всего обследовать днище взрывоопасного устройства — приходится работать вслепую, на ощупь. «Значит, сюрприз скорее всего там, под днищем»,— подумал он.

Морозов стал рыть подкоп.

Белое солнце словно застыло в зените. Дышали жаром раскаленные скалы. Струился от зноя воздух. Но Морозов не чувствовал жары, не замечал соленого пота на горящем лице... Грунт шел плотный, каменистый. А работать приходилось в основном ножом и руками. Лезвием рыхлил почву, затем пригоршнями выгребал сухие комья.

Так прошло с полчаса. Морозову они показались вечностью. Пальцы левой руки были в ссадинах, кровоточили — правую он берег для поиска взрывателя. И вдруг острие ножа наткнулось на что-то металлическое. Святослав осторожно разгреб грунт и увидел конусообразный корпус. Пальцами стал ощупывать металл, разгребать грунт, чувствуя, как стучит у него в висках.

Снаряд! Кончики пальцев наткнулись на тонкий проводок и замерли. Жилка проволочки уходила дальше в глубь земли. Рядом лежал еще один снаряд, за ним второй, третий.

«Вот что погубило афганских саперов,— подумал он с горечью.— Под фугас заложены еще снаряды, которые тоже установлены на неизвлекаемость. Стоит корпус одного приподнять, сработает дополнительный взрыватель и произойдет взрыв...»

Теперь каждое движение Святослава Морозова было рассчитано до микронной точности.

Неожиданно в воздухе раздался протяжный крик незнакомой птицы, и по дороге пронеслась большая черная тень. Это сорвался со скалы громадный гриф-ягнятник. С раздраженным шипением он стал кружиться над дорогой. К нему присоединились еще несколько стервятников. Из-за хребта появился патрульный вертолет. Грифы медленно, словно нехотя, скрылись за скалы.

Морозов сплюнул и снова склонился над нишей. По лицу струился пот — бронежилет сжимал грудь словно раскаленный цилиндр. Но он ничего этого не замечал — его пальцы «пробегали» по днищу фугаса. Морозов искал тончайшие проводки, которые вели к дополнительному взрывателю. Наконец пальцы нащупали две тонкие жилы. Он осторожно вытащил из-под днища проводки, нашел место соединения и разъединил их.

Так же осторожно, одними кончиками пальцев, Морозов «прослушал» затем каждый снаряд, вынул из тротиловых шашек взрыватели. Теперь без особого труда можно было снимать остальные устройства.

Вытащить фугас саперной кошкой из своего склепа, извлечь лежащие штабелями снаряды для саперов было делом нескольких минут. Но прежде чем это сделать, Морозов собрал группу у обезвреженного фугаса, и каждый сапер повторил операции, которые выполнил командир. Предстояло снять еще десять опасных устройств и несколько десятков снарядов.

Наконец Морозов отошел в тень скалы. Разогнулся, хрустнули онемевшие суставы. Всем его телом вдруг овладела хмельная сладкая слабость. Он стянул тяжелый бронежилет.

Подошли афганские солдаты, дехкане. Подполковник Кабир Наби молча, без слов, долго жал его руки. Потом вдруг притянул Морозова к себе и обнял:

— Ташкор! Святослав, спасибо!..

...Солнце клонилось к закату — скалы отбрасывали длинные тени, когда вертолеты взлетели. Прежде чем лечь на курс, машины на бреющем прошли над знакомым изгибом дороги. Морозов, а за ним и подполковник Кабир Наби, прильнули к иллюминаторам: внизу, в клубах серой пыли, шли к Асмару первые машины с продуктами. Морозов не знал, что видел Мохамеда последний раз, что его афганский друг вскоре геройски погибнет — взорвет себя на мине вместе с окружившими его душманами.

Сумерки торопливо затопляли дымным мраком ущелье. И вертолеты вскоре стали невидимыми, как первые вечерние звезды.