Журнал «Вокруг Света» №02 за 1991 год

Подобное откровенное общение с человеком из другого, еще недавно казавшегося незнакомым и запретным мира и было для меня лично одной из главных притягательных черт этой экспедиции. И не только это, но и предельная откровенность общения с Антарктидой, прежде недоступная мне ни в одной из моих многочисленных экспедиций. Я, занимавшийся радиофизическими методами исследования снега и льда, большей частью видел Антарктиду или с высоты полета самолета, или в иллюминатор кабины лязгающего гусеницами, тяжело переваливающегося по застругам снегоходного тягача. В этой экспедиции Антарктида была рядом, причем не какое-то определенное время суток, что случалось и прежде, а она была рядом всегда. Она была в пронизывающем холоде палатки по утрам, в корке льда, покрывающей спальный мешок, в глубоких болезненных трещинах на пальцах рук, обмороженных лицах, ломоте в плечах и пояснице, обманчивых снах, уносящих к домашнему теплу, к оставшейся где-то далеко прежней жизни. Я впервые взглянул на Антарктиду иными глазами, глазами не просто исследователя, но человека, живущего одною с ней жизнью. Понятно, что я не мог в силу специфики нашей экспедиции выполнять в ней те научные исследования, которыми занимался до сих пор. И в то же время понимал, что такая уникальная экспедиция может и должна быть использована для получения научных данных — ведь районы, по которым проходил маршрут, были не изучены, да и сама протяженность маршрута значила многое. Конечно, современные исследования в Антарктике с использованием спутниковой информации позволяют получить и получают многие из этих данных, и наша экспедиция при всем нашем старании никак не могла бы претендовать на название научной, но ни один спутник в мире не мог бы отобрать образцы снега по всему маршруту экспедиции, не мог бы точно измерить температуру приземного слоя воздуха и скорость ветра.

...Очередной шторм загнал нас в палатку на двое суток. Когда наконец ветер немного стих, я выбрался из палатки, чтобы откопать собак и посмотреть, как у них дела после такой непогоды. Осмотр произвел удручающее впечатление: собаки были покрыты плотным и тяжелым снежным панцирем, смерзшимся с мехом. Я подошел к Баффи и попытался освободить его ото льда руками. Процедура оказалась непростой и к тому же болезненной для собаки. Надо было что-то придумать — двигаться в таком виде собаки, естественно, не могли. Я позвал Уилла, и мы стали откалывать куски снежного панциря, наросшего на собаках, с помощью... топоров и ледорубов. Да, да, именно так, иначе их было не очистить. Понятно, делали мы это с максимальной осторожностью, стараясь в первую очередь освободить от снега места, соприкасающиеся с постромками, то есть грудь, подмышки и бока. Таким же методом работали Джеф и Кейзо.

Последняя неделя сентября была одной из самых трудных в нашем путешествии. Непрекращающиеся ураганные ветры, снегопады и плохая видимость привели к тому, что до конца месяца мы смогли продвинуться только на 30 миль. В один из этих дней при сильном встречном ветре и температуре минус 35 градусов я и идущие за мною Джеф с Дахо теряем из виду своих товарищей. Разворачиваем нарты и идем по компасу в обратном направлении. Метров через 150 я внезапно вижу справа от себя упряжку Уилла и палатку за ней. Видимо, Уилл уже смирился с ролью потерявшегося и приготовился «зимовать» здесь. Оставив Дахо и Уилла ожидать нас в палатке, направляемся с Джефом дальше и... вскоре видим другую палатку.

Чувствуется, что Этьенн и Кейзо обосновались капитально, поставлена не аварийная, а основная палатка, оба путешественника забрались внутрь и неторопливо обедают. На наш вопрос, почему они отстали, Кейзо отвечает, что его собаки отказываются идти. Это очень плохая новость. Впервые за все время путешествия мы сталкиваемся с подобной забастовкой. Сначала собаки внезапно остановились, а затем и легли в снег; даже Монти, вечно рвущийся в бой, и тот как-то скис и никак не реагировал на уговоры погонщика. Пробуем сдвинуть «забастовщиков» с места, увлекая их, точнее, завлекая с помощью собак Джефа; вскоре нам это удается, но запала у собак Кейзо едва хватает, чтобы дойти до палатки Уилла, где мы вынуждены разбить лагерь. Собакам требуется отдых.

Этот случай вызывает бурную дискуссию между мной и Уиллом. Уилл считает, что необходима срочная замена чуть ли не половины собак в упряжке Кейзо и что нужно освободиться от всего, по его мнению, лишнего на нартах. В частности он предлагает оставить аварийную палатку, избавиться от излишков продовольствия, выбросить все фанерные ящики, заменив их на сумки, в том числе и ящик с моей научной аппаратурой. Я — сторонник более сдержанных мер; соглашаясь с тем, что надо максимально облегчить нарты, в то же время считаю, что собак менять рано, надо дать им отдохнуть и проверить их в деле еще раз. Правда, у нас есть три собаки, которые нуждаются в замене, вот их и надо заменить в первую очередь. Уилл не очень соглашается со мной, и мы переносим нашу беседу на завтра.