Журнал «Вокруг Света» №03 за 1970 год

— Что сказал бы себе аподерадо с умом? Нам повезло, сказал бы он. Однако ведь ниньо (новичок) еще не пообтерся в деле, еще свежачок. Не стоит нам кидаться очертя голову на большие ферии, куда везут быков по полтонны весом и где не вкрутишь настоящей публике мозги одним-двумя лихими поворотами. Лучше мы начнем турне там, где народу поменьше, пусть ниньо набьет руку. А уж на следующий год пойдем по большому кругу. Так сказал бы себе аподерадо, у которого в глазах зрачки, а не монеты. Вместо этого что делает он? Он решает, что раз его малый — гений, то потянет все, и бросает ниньо на ферию в Бильбао! Результат: удар рогом в правый пах. Фраскито кое-как поправляется, и — бац! — аподерадо выставляет его в Кордове! Результат: удар рогом в левый пах. И все — наш Фраскито опадает, как пустой мешок. Его уже трясет при одном звуке фанфар перед боем. Он кончился прежде, чем все успели сказать «аве».

— И где он сейчас?

— Говорят, служит барменом в Мексике. Или официантом... Что-то в этом роде.

— А это действительно был тореро?

— Да-а. Высокий, сухой, подбористый... Реакция была короче, чем у Манолете. Он делал так, смотри...

И афисьонадо поднимает плечи, вбирает внутрь живот, напрягает бедро и делает открытой рукой несколько королевских пассов воображаемой мулетой.

Другая история: Мигелин, сказочный тореро, словно комета промелькнувший несколько лет назад по арене, затмив всех и вся.

— Я видел, как он работал в Вальядолиде, — рассказывал мне один бандерильеро. — Поразительно! Я подумал: еще несколько таких дней, и уже не будут говорить ни о ком из тореро, кроме Мигелина. Но назавтра бык поднял его на рога... Прощай, Мигелино! Он все еще выступает, но это уже сломленный человек. Никогда уже ему не стать фигурой.

И хотя Луис-Мигель Домингин — миллионер, владелец великолепного оффиса в Мадриде на Гран-Виа, 55, человек, о котором написаны книги и сняты фильмы, сеньор, владеющий тысячами гектаров угодий, — хотя этот человек, затянув тело в расшитый золотом шелк, выходит дважды в неделю на единоборство с быком, рискуя в любое мгновенье лишиться всего этого, про него все равно говорят, что он потерял афисьон.

Коррида — не просто зрелище, как, скажем, футбол или автогонки. Она требует людей с особым эмоциональным зарядом, который закладывается в детстве, требует особой чувственной структуры. Я же не виноват в том, что баск отличается от эльзасца, бразилец — от шведа, а тулузец — от ливерпульца.

...Когда мулета Ордоньеса обволакивает быка в бесконечно элегантной полуверонике... Когда Остос на пласе в Бильбао вырисовывает на двух квадратных метрах десяток натуралий почти прозрачной ясности... Когда торо после смертельного укола Пако Камино в Барселоне идет, еще идет неверным шагом в благоговейном окружении матадора с развернутой мулетой и пеонов с золотыми и розовыми плащами под мышкой... еще идет, тяжелея шаг за шагом... и рушится разом черной массой, полной крови и страданий... и умирает, сомкнув уста, у ворот загона, откуда он выскочил в начале корриды, вздергивая рогами и пьянея от отваги... Нет, не будучи испанцем, это, наверное, невозможно пережить.

На сегодня объявлены шесть быков. Матадоры — Луис-Мигель Домингин, Хаиме Остос и Пако Камино.

За два часа до корриды тореро приезжают в отель. В рубашке навыпуск, похожий на туриста, Луис-Мигель вылезает из своего красного «порше». Пако Камино прибыл в большой «линеа». Осто с появляется из «де сото» с завязанной рукой... Что такое? Бык задел рогом ладонь. Ничего... И потом не спал — пришлось долго ехать. Да еще по испанским дорогам. Куадрилья (1 Куадрилья — команда тореро, состоящая из двух пикадоров и трех бандерильеро. Кроме того, с тореро ездит камердинер и аподерадо. — Прим. авт.) уже здесь?

Час как приехала. Аподерадо уже видел быков? Нет, не успел еще.

Кофе, ванна и полчаса отдыха в постели.

Камердинер Чаморро точными, размеренными движениями уже раскладывает в комнате одежду. У Чаморро нет возраста. Запавшие глаза и морщинистый лоб делают его похожим на черепаху или хамелеона. От вина и табака голос его сел и стал до удивления напоминать хриплый тембр убийцы из американского боевика. Сколько лет уже состоит Чаморро при матадорах? Вечность. Целую вечность он складывает плащи, готовит мулеты, закладывает в кожаные ножны шпаги, встряхивает кружевные рубашки, расправляет жабо, вынимает из больших кофров расшитые золотом и жемчугом костюмы. Есть кто в живых из его прежних хозяев? Может, и есть, но они сошли с арены, а значит, умерли для Чаморро. Чаморро знает одно в жизни — корриду.

— О-ля, Чаморро! Как жизнь?

— О-ля! Лучше не бывает, сеньор!

Пока его кумир-хозяин плещется в ванной, Чаморро выкладывает на кровать картонный триптих с богоматерью. Затем из старой железной коробки из-под сигарет «Гравен» появляются на столе медали, крохотные крестики, цветные картинки с изображениями святых. Чаморро раскладывает их, как пасьянс. В центре стола он зажигает фитиль в плошке с маслом. Огонь будет гореть все время, пока матадор вновь не вернется с корриды в эту комнату.