Журнал «Вокруг Света» №03 за 1978 год

Под разговор и впрямь шагалось легче, а Люба призналась, что она и в археологию-то влюбилась потому, что здесь во время работ приходится испытать немало трудностей, проверить себя. (Второй ее любовью был парашютный спорт, с которым, как она считала, тоже невозможно расстаться. А посему, когда ее мама, ничего не зная об увлечении дочери, боясь за нее, предложила никуда не уезжать после школы, Люба поступила в педагогический институт, который был в их городе. Продолжая ходить с археологами в экспедиции, она тайно от мамы прыгала с парашютом...)

У поворота из лесу навстречу нам вышел человек в форменной с околышем фуражке. Оказалось, егерь. Он удивился, признав археологов, которых как-то видел на раскопках в прошлом году, и повел на кордон, предложив устроиться ночевать в избе. «Бросьте и думать о том, чтобы ночевать в палатке, — сказал он. — Луна не обмылась, верная примета, что дождь зарядил надолго, а мы потеснимся: охотники — народ гостеприимный».

Егерь — высокий, плечистый, рыжий, лобастый мужик с привычным к улыбке добродушным лицом — представился просто Сергеем. Фамилия его, как я уэнал потом, была Кацин. Историй и легенд различных он знал немало. Помнил, что неподалеку от его дома с давних времен стоял каменный сарай, от которого теперь можно найти лишь обломки кирпича в почве. Сделали его углежоги для хранения угля, заготовлявшегося для плавки руды еще в демидовскую пору. Показал березу, у которой погибли два брата в гражданскую войну: время разбросало их по разные стороны баррикад. Помнил он и о «золотой лихорадке», в прошлом поволновавшей этот край...

— А не приходилось ли вам что-нибудь про Ермака слышать? — спросил его Паша.

— Как же, — обрадовался Сергей. — Известно у нас место, которое с давних пор «Ермаковыми ямами» называют. Только почему, не могу сказать.

Был у нас в деревне старик — тот вроде помнил... Тут неподалеку лодка старинная лежит, теперь таких уж и не строят. А ведь в народе-то говорят, что то ли здесь, на Кокуе, то ли на Серебрянке Ермак Тимофеевич, уходя, целую лодку с серебром затопил, захоронил. Может, она? Когда драга-то здесь работала, говорили, будто попадались и монеты, и наконечники стрел...

Мы вошли под прикрытие старого леса, сразу же стало тише, ветер застревал где-то в вершинах вековых елей и сосен, лишь продолжал накрапывать дождь.

Изба стояла на поляне, на невысоком берегу ручья Кокуя в окружении высокой выгоревшей травы и кустов шиповника, на которых в обилии рдели крупные ягоды. Через дорогу — крохотная егерская избенка, в оконце ее светился огонек керосиновой лампы, под навесам горел костерок.

Мы задержались здесь на несколько дней.

С утра, оставив дежурного кашеварить, мы уходили обследовать берега Кокуя. Ручей обмелел, и трудно было себе представить, как Ермаку удалось сплавлять по нему суда. Но Сериков уверял, что в те давние времена Кокуй был глубже, обмелел он в последние годы, когда стали вырубать по берегам лес, да к тому же Ермак был человек с выдумкой. «Вот ведь что придумал делать, — восхищался Сериков, — ставил поперек ручья паруса, получалась плотина, вода поднималась, как в шлюзе, и суда какое-то время шли по ручью, затем паруса переносились, и все повторялось».

Драга, прошедшая по руслу Кокуя, и в самом деле успела натворить здесь немало дел, нагородив поперек долины огромные волны отвалов. Чтобы пройти драге здесь, как и для суденышек Ермака, пришлось сооружать насыпные плотины. И по берегам осталось лежать множество рухнувших деревьев, вокруг вырос густой подросток.

Пробираться здесь было под силу лишь тренированным молодцам, увлеченным поставленной задачей. Сериков шел впереди, задавая темп. Надо было взбираться на стволы, во множестве преграждавшие дорогу, прыгать с них, балансировать, вламываться, закрыв глаза, в густой кустарник и вновь взбираться на поваленные стволы. Порой стволы были гнилые и скользкие, смотреть следовало в оба. Ирина однажды упала, но пикнуть не посмела. И я уставал, едва поспевая за строгим командиром, временами клял его, но удержать Серикова не нашлось бы в тот момент силы — время и впрямь уходило... Выбирать иную дорогу, получше, не имело смысла, если уж решили, задались целью что-то отыскать. Выскакивали из-под ног испуганные зайцы, белки роняли шишки, однажды путь перебежала оскалившаяся рысь, а Сериков продолжал вести вперед.