Журнал «Вокруг Света» №03 за 1997 год

Хочу рассказать о случае, который я назвал бы случаем массовой галлюцинации. Свидетелем, наряду с другими, был я сам — в 1958 году в конце августа в селении Усть-Тырма на реке Бурея, притоке Амура. Наша группа в составе четырех крепких парней готовилась к выходу в тайгу на поиски женьшеня. За день до выхода к нам пришел молодой сухощавый мужчина и представился Николаем Зазюлиным, геологом из экспедиции по разведке полиметаллических руд в районе хребта Урана. Геолог очень понравился нам. Он стал рассказывать о своей работе и о том, какими сокровищами должны обладать недра этого хребта. Никель с серебром, платина, лантан, и все это лежит на глубинах не более 480 метров. Он растолковал нам, что сам хребет — это не цепочка возвышенностей, а обычная равнина в искривленных слоях надземного пространства: непрерывная цепь месторождений создает перераспределение гравитационных сил на поверхности Земли. Нам Николай показался человеком, влюбленным в свое дело, и мы решили, что неплохо было бы взять его с собой. Слово за слово, и он согласился: дескать, он в отпуске, денег на отдых в Сочи нет — почему бы не воспользоваться нашим предложением? При этом он сказал, что сами заработки на женьшене его не интересуют, ему просто интересно побродить вместе с нами в тайге.

Наутро, еще до восхода солнца, мы собрались на берегу Буреи, погрузились в моторную лодку одного из старожилов селенья, чтобы подняться вверх по течению реки, а затем в 40 километрах северо-восточнее свернуть на север в левый приток Бурей, подойти поближе к хребту Урана. К двенадцати дня мы уже были на месте. Двинулись в тайгу. У каждого за плечами груз килограммов под сорок, у Николая, нашего нового знакомого, тоже увесистый рюкзак с верхом из коровьей кожи с шерстью. Ценная вещь — во время дождя поклажа остается сухой. Этот рюкзак был все время перед моими глазами, потому как Николай всегда шел впереди меня. Когда мы сели передохнуть и перекусить, Николай достал из рюкзака две банки тушенки, аккуратно вскрыл их крохотной машинкой с поворотным механизмом и передал нам.

— А ты, Николай? — удивился я.

— Я еще не проголодался. И вообще ем очень мало, — ответил он. Потом он отказался и от ужина. Но когда я спросил его, отчего это он все еще не проголодался, сказал, что уже поужинал.

— Как? — вырвалось у меня.

— Позавтракал сырыми птичьими яйцами. Нашел гнездо, когда ходил в кустики до ветру.

— Ну, брат, ты силен! И часто находишь такие гнезда?

— Не часто, но, когда надо, нахожу. Сами понимаете: надо — значит, надо! — И он рассмеялся настолько заразительно, что мы загоготали вслед за ним. Когда же мы влезли в лямки своих рюкзаков, наш старшой спросил его:

— А женьшень ты находить умеешь?

— Ну, если надо, Ферапонт Семенович, то найду. Думаю, что вон под теми невысокими деревцами он есть, место подходящее.

Мы свернули немного в сторону и не дальше, чем в 80-ти метрах, нашли восемь растений, из которых четыре были пригодны для сушки. Но только было начали выкапывать корни, как услышали:

— Не стоит спешить, — сказал Николай, — я вам найду корни постарше.

И мы сразу же поверили ему... В тот день мы нашли не менее 28 великолепных экземпляров женьшеня.

Вечером у костра, когда мы, воодушевленные своими успехами, судили-рядили — отчего же столь медленно растет женьшень, Николай вдруг сказал без всякого нажима:

— Да нисколько не медленно. Дело в том, что оно появляется, словно из ниоткуда, на 4-6 дней, а затем снова исчезает на три с половиной месяца. Я постараюсь показать вам момент, когда оно исчезает... Вот оно есть, есть, есть, а потом, раз, и его нет.

— А что говорит об этом наука? — спросил Ферапонт.

— А ничего не говорит. Наука отрицает факты, если они не подтверждают теории ученых. Так что все то, о чем мы сейчас говорим, науке совершенно неизвестно, это известно лишь таким натуралистам, как мы. Так называемые ученые сидят в своих кабинетах и высасывают из пальца свои теории, а мы ходим, наблюдаем, размышляем.

Мы немного поспорили, заступаясь за науку, потом легли спать.

Еще через пять дней мы собрали столько корней, что решили возвращаться. Тайга не любит алчных и ненасытных. К этому времени Николай Зазюлин передал нам все банки и шел почти налегке, собрав в свой рюкзак немного образцов камней. Мы шли обратно напрямик к реке, чтобы в каком-либо становище взять лодку и добраться до Усть-Тырмы. Николай то отходил в сторону, то забегал вперед, подолгу что-то рассматривая на земле, на коре деревьев, подбирал камни. На второй день обратного пути, когда мы остановились на время обеда и отдыха, он отошел за гребень холма. Был неподалеку, и мы слышали, как он разбивает молотком образцы пород. О его пропитании мы не беспокоились: он всегда был сыт птичьими яйцами.