Журнал «Вокруг Света» №03 за 1997 год

— Но, Николай, почему же тогда не возвращаются в наш мир все другие, те, кого мы любили, уважали, об уходе которых сожалеем?

— Возвращаются! Но возвращаются по-разному. Одни возвращаются через год, другие через 480 лет. Возрождаются часто в другом облике и не всегда в семьях своих родных. А некоторые не возрождаются вообще, но просто сбрасывают свое поврежденное или изношенное тело и возникают опять и опять, подобно Адонису, на основе собственного прочного биополя, в том же виде, в котором существовали до своей видимой гибели.

Через два дня после этого памятного разговора Николай сообщил, что ему пора: не сегодня-завтра их экспедиция приступит к бурению скважин. Я проводил его до берега Бурей и, каюсь, здесь напрямую спросил: убила ли его тогда росомаха или нет, там, за гребнем холма? И он, человек, который столь часто и весело смеялся, снова став серьезным, сказал:

— Ну, конечно же, не убила, хотя, в понимании обычных людей, я двое суток не был живым. Но на деле я не был мертвым, потому что смерть для настоящих людей, похоже, не существует. На нашем белом свете, друг мой, не все так просто.

Я согласился с ним: конечно же, не все так просто.

Леонид Русак

Черный «мерседес»

Иногда в жизни происходят события, которые производят такое сильное впечатление, что и десятилетия спустя вспоминаются во всех подробностях — так, как будто произошли вчера. Девятого мая 1992 года собрались в одной московской квартире трое ветеранов, уроженцев Рязанской области, воевавших в танковом экипаже вместе почти два года. И вот какую историю я от них услышал.

Это случилось летом 1943 года в разгар боев на Курской дуге. В то время наши рязанцы воевали на легком танке БТ в составе отдельного батальона огневой поддержки и находились во втором эшелоне, ибо бросать легкие танки против «пантер» и «тигров» было просто неразумно. Чаще всего их батальон использовали для развития успеха там, где намечался прорыв, или для выполнения задач по разведке и сопровождению войсковых колонн.

...Ранним утром одного из горячих боевых дней немецкая армия нанесла второй удар под Орлом. Батальон был поднят по тревоге, и экипажи заняли свои места в танках. Однако ожидать приказа пришлось довольно долго, шли часы, но радио молчало. Наконец, на просеке, где стояла танковая колонна, появился крайне озабоченный командир батальона Усов и, переходя от танка к танку, чего никогда ранее не бывало, стал лично ставить задачу каждому командиру танка. Дошла очередь и до наших рязанцев. Приказ был краток и необычен: развернуться спиной к фронту и прочесывать окрестные балки и перелески. Задача — перехватить небольшую немецкую колонну из трех автомобилей в сопровождении группы мотоциклистов, которая по нашим тылам прорывалась навстречу немецкому танковому клину. «Радиообмен запрещаю, — добавил комбат на прощание, — слушайте летчиков на частоте 9740. Возвращайтесь в район сосредоточения не позднее 24.00».

Усов побежал к следующей машине, а наши танкисты завели дизель и двинулись вслед за уже ушедшими танками, которые расползались веером по лесу. Примерно через полчаса они выбрались из чащи и остановились для прокладки маршрута и прослушивания эфира на указанной комбатом частоте. В наушниках сначала было тихо, но скоро зазвучали позывные трех или четырех пилотов, которые вели поиск с воздуха. По их переговорам, было ясно, что немецкая колонна пока не обнаружена. И только около двух часов пополудни, когда наши танкисты уже порядком устали от блуждания по пыльным проселкам и перелескам, на волне авиаразведки прозвучал совсем другой голос, доложивший неведомому Роману, что букашки обнаружены в квадрате 28-16 и ему удалось с трех заходов поджечь две из них, но подбит сам и идет на вынужденную посадку. «Фрицы уходят в сторону Синьково или Алешкино», — прохрипел голос и исчез из эфира.

Александр Иванович, командир танка, открыл планшет и, поводив по карте пальцем, отыскал Синьково. «Ребята, да мы совсем рядом, еще километра три». Он высунулся из люка и огляделся. Вдали ухали пушки, и черные клубы дыма сливались к югу в одно громадное грозовое облако. «Заводи мотор, мужики, — скомандовал он. — Егор, рули налево, перекроем переправу у Алешкино — и хана им». Заскрежетали гусеницы, и танк, слегка увязая в рыхлом грунте, пополз на вершину холма, закрывающего вид на уже близкую реку. Все, кроме механика-водителя, высунулись из люков и внимательно осматривали окрестности, стараясь не пропустить внезапного появления остатков немецкой автоколонны. Наконец подъем закончился, и танк замер на заросшей орешником вершине холма.