Журнал «Вокруг Света» №03 за 2007 год

Двести лет назад ее построил безумный «черный король» Анри Кристоф после того, как помог другому рабу, Туссен-Лувертюру, очистить Гаити от ослабевших французов. Когда Туссен попал в плен и власть над севером острова досталась Анри, то он, одержимый манией преследования, ожидал возвращения белых врагов во главе с самим Наполеоном. Для защиты от врага он и возводил крепость руками таких же бывших рабов, как он сам, — на «стройке века» несчастные попали в еще более страшную кабалу, чем у плантаторов. Бонапарт не появился. Цитадель стала просто большим каменным складом оружия. Самым большим в Западном полушарии.

Отсюда, снизу, крепость была видна плохо. Стоящая на уровне облаков, она тонула в них, как самый настоящий небесный корабль, — сравнение напрашивалось само собой. Я сказал об этом Николя, своему новому другу и чуть ли не единственному белому жителю Кап-Аитьена. «Конечно, — кивнул он. — Ведь ждали, что Наполеон приплывет сюда на корабле, поэтому Цитадель и получила именно эту форму». Острый корабельный нос крепости резал набегающие на него рваные белые «ошметки». «Судно» словно висело в воздухе.

…Сам подъем тоже занял немало времени; когда мы оказались на вершине, лошади сипели и часто раздували ноздри. На площадке перед Цитаделью не было ни души. Словно скамейки, в ряд стояли десятки старинных пушек, возле них горками ржавели ядра. Потом появился старый привратник. Он долго и внимательно рассматривал нас, прежде чем открыть маленькие деревянные ворота — единственный вход в крепость. Там, за ним, оказались мрак, сырость и странный красный мох, который оплетал серые камни мягкой пушистой «ржавчиной». Цитадель была огромной, тяжелой и страшной. Казавшаяся снаружи строго устроенной, внутри она предстала хаотическим нагромождением лестниц, коридоров, колодцев и комнат. Из темноты галерей шел теплый прелый запах.

Сделалось немного жутко. На серых скальных выступах и низких газонах таяли призраки. Я шел длинной галереей, мимо все тех же пушек, украшенных звериными мордами и награжденных собственными латинскими именами: «Не ведающая сомнений», «Лукавая», «Беспощадная». Галерея уходила в полумрак, как тоннель, и в конце него не предвиделось света. Я просто шел вперед, время от времени заглядывая в узкие бойницы. Я шел и шел, а она все не кончалась. И вдруг увидел, как через стенной пролом в проход вплыло небольшое белое облако. Оно дрожало, быстро теряло форму и таяло на глазах, как лед на сковородке. Я подошел, чтобы потрогать его рукой, но оно исчезло. Только моя ладонь осталась влажной, а может быть, я просто вспотел.

«Анри Кристоф обладал своеобразным чувством юмора», — заметил вдруг Николя, когда мы подходили к маленькой каменной часовне, куда вело несколько ступеней. «Посмотри вниз». Я наклонился и увидел, что между ступеньками установлена толстая решетка, а там, внизу, в темноте, смутно угадывалось какое-то помещение. «Двести лет назад люди умели шутить, — мрачно повторил мой товарищ. — Там, под ступенями, король устроил темницу. Тем, кто сидел в ней, годами оставалось развлекаться одним-единственным способом — вставать на цыпочки и разглядывать ботинки тех, кто идет на молитву»…

Обратный путь получился легким, не в пример утреннему. Спотыкаясь о камни, я почти бежал вниз. Вдоль дороги росли дикие мандарины и плодовый миртовый кустарник, называемый гуавой. Мандарины были зелены и мелки — сезон еще не начался. Гуавы — в самом соку. Я срывал плоды с веток — их большие черные семечки сами растрескивались на зубах. Меня нагнал Николя. «Знаешь, — сказал он. — Не так давно я купил это место. Отсюда и вон до того обрыва. Это теперь моя земля. Когда-нибудь я стану богатым. Когда вернутся туристы». Он улыбался, но особой уверенности в его словах не слышалось. «А когда они вернутся?» — «Не знаю. В этом году Цитадель посетили 46 человек». —«Включая нас?» Будущий богач не ответил.

Кому на Гаити жить хорошо

Гаити — одна из самых бедных стран мира, а в Западном полушарии — самая бедная. Но местная бедность своеобразна. Отсутствие туристов провоцирует почти полное отсутствие и уличных нищих. Народ еще не привык видеть в редких европейцах потенциальный источник легкого заработка. Никто из встреченных вами людей — даже беспризорные дети, живущие на рынках, зарабатывающие пропитание чисткой торговых рядов от мусора и случайной поденкой, — не станут ничего выпрашивать, а продавцы на тех же рынках не заломят тройной цены.

В крупных городах нищета вообще теряется на фоне экзотической пестроты. По-настоящему она видна за их пределами — где нет ни асфальта, ни мостов, ни регулярного транспорта. Большинство деревенских домов в глубинке построены из самых дешевых материалов и почти всегда зияют пустыми оконными рамами.