Журнал «Вокруг Света» №04 за 1982 год

— Это же мое заведование... Я же первый сюда прибежал!..

— Давай, Бирюков, только быстро... Остальным по местам.

— Идите к машине, там сейчас важнее всего,— сказал Алтунин.— Я тут прослежу.

Викторов нырнул в сумрачный проход, крикнул из глубины:

— Юркин, смотри, под твою ответственность!

Старшина 2-й статьи Юркин, наматывавший на руку страховочный конец, тотчас начал проверять, крепко ли он привязан к поясу Бирюкова. Алтунин тоже проверил крепление. Хотелось сказать матросу что-либо доброе, поощряющее, но он только посмотрел на него ласково и промолчал, понимая, что не слова теперь все решают.

Стараясь не суетиться, Бирюков поднялся к горловине, опустил ноги в черную поблескивающую массу. Соляр был густой и теплый, как подогретая сметана. Деревянные клинья, обмотанные куделью, которые Бирюков держал в руках, вмиг стали скользкими и словно живыми, норовили вырваться. Он почувствовал, что поверхность соляра уже колышется под подбородком, щекочет кожу. Нащупать пробоину все не удавалось, и он, вздохнув поглубже, погрузился с головой, преодолевая сопротивление густой массы, зашарил руками, вынырнул, шумно вздохнул, не открывая глаз, и снова заставил себя погрузиться в черную жижу. Наконец он почувствовал течение под пальцами и начал заталкивать клинья в узкую щель...

Когда Бирюков вылез из горловины, его подхватили, поставили на ноги.

— Зудит,— сказал он с радостным изумлением, медлительно, как лунатик, поводя плечами.

— Что? — не понял Алтунин.

— Кожа зудит.

— Как пробоина?

— Порядок! — Матрос показал взглядом на поблескивающий бок цистерны, словно удивляясь вопросу: видно, что не течет, о чем же спрашивать?

— Бегом мыться! — распорядился Алтунин и оглянулся на старшину, все еще державшего в руке страховочный конец.— Помогите ему...

На мостике, куда сразу же поднялся Алтунин, все было спокойно. Рулевой подметал осколки стекол. Из распахнутой двери радиорубки слышался голос Дружинина:

— ...Корпус в порядке. Течь была через кингстоны и фильтры. Устранена... Двигатель сейчас пустим... Нет, помощь не требуется, дойдем сами...

Едва он вышел из рубки, как появился рассыльный, крикнул с неуместной радостью:

— Товарищ капитан третьего ранга, кок докладывает, что обеда сегодня не будет. Весь борщ на палубе, а макароны — на подволоке...

— Передайте коку, чтобы обед был вовремя,— перебил его Дружинин.

— Но как же?..

— На то он и кок, чтобы сообразить. Идите. И пришлите сюда боцмана.— Дружинин вдруг весело улыбнулся и повернулся к Алтунину.

— Молодежь! — глубокомысленно сказал Алтунин, хотя сам был ненамного старше матросов.

— Молодежь! — с каким-то особым удовлетворением сказал Дружинин.— Комсомольцы!

— Прекрасные у нас ребята!..

Пришел боцман. Он был в новой рубашке и синей невыцветшей пилотке, как видно, хранившейся в боцманских запасниках до какого-то торжественного случая. И если бы не кресты белого пластыря на лице, по его виду можно было подумать, что на корабле праздник.

— Проследите, чтобы обед был,— сказал Дружинин.— Пусть кок не паникует. Аварийная обстановка — она для всех аварийная. Каждый на своем боевом посту обязан, несмотря ни на что...

В этот момент завибрировала палуба под ногами — заработал двигатель, и Дружинин махнул боцману рукой:

— Идите.

Но боцман не ушел, спросил тихо, ни к кому не обращаясь:

— Что это было?

— Обычная мина,— ответил Алтунин.— Может, магнитная мина с неконтактным взрывателем. Десять кораблей пропустит, а под одиннадцатым всплывет... Песню бы надо,— неожиданно сказал он, повернувшись к командиру.

— Какую песню?

— Хорошую. Разрешите сказать радисту, чтобы включил по трансляции... Когда в порт пойдем...

Через четверть часа они все трое стояли на баке у самого флагштока, рассматривали созвездие, нарисованное на рубке, разговаривали спокойно, как люди, знающие, что все трудное позади и теперь уже некуда спешить, не из-за чего волноваться.

— Что ж, боцман, рисуй очередную звезду.

— Так ведь не мы ее, а вроде как она нас...

— Когда боец ложится на амбразуру, разве он не выполняет боевую задачу? — сказал командир.

— Так-то оно так...

— А когда в бою вызывают огонь на себя?

— Мы вроде ничего такого не сделали...

— Когда мы тралом заставляем мину всплыть и взорваться, разве не выполняем боевую задачу?

— Это когда тралом...

— А если корпусом корабля?

— Чего ж тут хорошего?

— Плохо работаем или хорошо — решать командованию. А мину мы все-таки уничтожили. Рисуй...

Корабль с небольшим креном на правый борт шел к берегу. Над палубой, словно в праздничный день, гремела любимая всеми песня о том, как хорош березовый сок, стекающий с прохладных белых стволов, как дорога священная память обо всем родном и как нелегка служба вдали от Родины, вдали от России...

Долгий путь на вершину