Журнал «Вокруг Света» №04 за 1988 год

Действительно, люди безжалостней времени. Римляне безжалостно распахали поверженный город, а столетия спустя орды варварских племен разграбили столицу богатой римской провинции Африка, выстроенную на месте распаханного Карфагена и унаследовавшую его имя. Правда, второе разрушение не было столь методичным. Именно люди превратили афинский Акрополь в пороховой склад, именно люди использовали камни Колизея для строительства средневекового Рима, именно люди — археологи! — снимали с пьедесталов античные статуи, украшавшие Эфес в Малой Азии, и тайно переправляли к себе, в Англию...

В подковообразную гавань бывшего военного порта вдается небольшой полуостров. Там видны несколько обломков колонн и блоки желтого камня: это все, что осталось от дворца адмирала карфагенского флота, некогда самого сильного в Средиземноморье. По утверждению историков, этот дворец был расположен так, чтобы его обитатель мог постоянно иметь перед глазами корабли, которыми он командовал. Но теперь, глядя на гавань, трудно представить, как сюда могли зайти и поместиться боевые триремы, да еще столь многочисленные. Сейчас здесь царство босоногих загорелых ребятишек, которые лениво швыряются камешками в плавающие в воде доски. Античный торговый порт, расположенный по соседству, выглядит не менее скромно. Стоит ли напоминать, что Карфаген был крупнейшей торговой державой, нажившей богатство именно на негоциях? Сейчас об этом в бывшем торговом порту напоминают лишь раскопанные склады, которые были выстроены под причалами.

— У археологов никогда не хватает денег на раскопки! — Молодой мужчина был рад возможности поговорить по душам. Ему явно надоело раздавать указания рабочим-строителям, которые трудились у театра, сооруженного римлянами во времена империи.— Но это не самое страшное. Просто здесь сплошь и рядом нельзя копать! У богатых стало модой покупать в Карфагене землю и строить виллы. Что можно поделать против частной собственности? А ведь, может, под этими самыми виллами и домами таятся невиданные сокровища!

Молодого человека отозвали, и я даже не успел спросить, как его зовут и какие работы проводятся здесь. Впрочем, последний вопрос разрешился сам собой, как только я подошел к театру поближе. Каменные сиденья, амфитеатром спускающиеся к сцене, были выложены совсем недавно. Заново отделаны лестницы-проходы между секторами, перестелена сцена...

Что же, использование античных театров, сохранивших замечательную акустику,— дело неплохое. Подобное решение довольно часто в средиземноморских странах. В турецком Эфесе, например, каждое лето проходят фольклорные фестивали, древнеримский цирк в Вероне уже не первое десятилетие служит сценой для одного из лучших оперных театров мира. А разве в самом Риме античность не вписалась в ткань города, не продолжает жить в нем?

Карфаген прошлого может возродить только человеческая забота, участие и архитектурный такт. Прекрасно, что «Карт Хадашт» стал заповедником и включен в Список всемирного наследия. Многое оказалось в черте заповедника: и собственно археологический участок Карфаген, и золотые пляжи, и окруженные садами особняки XVIII века, и современные виллы... Наверное, рано или поздно археологи откопают и изучат руины, а реставраторы и градостроители вложат новую душу в старые камни.

Рим — Тунис

Никита Ермаков, корр. ТАСС — специально для «Вокруг света»

Сергей Голованов. Ремоновый зонтик

Планета вынырнула слева — желтый шар в черной пропасти космоса,— и Коробов вздрогнул. Мозг отказывался что-либо понимать. Интеллект со всеми своими «вспомогательными службами» явно отключился из боязни выйти из строя, и Коробов только молча смотрел в очередной транспарант-указатель, проплывающий за бортом в космической пустоте. По бликам на этих огромных плоских дисках Коробов понял, что они, видимо, вращались с немалой скоростью, однако надписи на дисках даже не дрожали. Из-за этого феномена, вполне понятного человеку XXI века и объяснимого хотя бы допотопным телевидением,— разум бы не запсиховал. Дело было совсем в другом. В этом уголке Галактики, в немыслимых далях, надписи почему-то читались на родном, русском языке...

«Заправочная станция» — с аккуратной стрелкой влево. «Разворот запрещен». И еще — самое поразительное: «Добро пожаловать, Коробов!»

А потом вдруг и вовсе несусветное по фамильярности: «Роднулька ты наша, Михаил Алексеич, во-он к той планете оглобли поворачивай, к желтенькой. В контакт вступай».

Михаил Алексеевич Коробов, двадцати двух лет от роду, моргал, тряс головой и мычал что-то, но указателей слушался — разворачивал космический корабль, тормозил, где просили. А что было делать? Делать нечего, коли прилетел из этакой дали. Да нигде еще ни один землянин не встречал инопланетный разум! Он, Коробов, будет первым, кто, наконец, вступит в контакт.

Желтая планета наплывала на весь экран — двухметровый по диагонали,— когда на ее фоне показался еще один диск с надписью: «Лексеич, счастливой посадки!»