Журнал «Вокруг Света» №05 за 1980 год

Фашистов в лощинке перед окопами уже набралось порядочно, за сто. Затявкал пулемет, начал чертить по окопной бровке смертельные строчки. Под его прикрытием рванулись немецкие автоматчики — без крика, без ругани, ожесточаясь молча.

Павел заметил одного — в пятнистой накидке, ботинках, в кепи с длинным козырьком, — повел его на мушке. Подумал, что сейчас все тридцать семь его бойцов тоже взяли в прицел по одному. Пусть даже кто-то не попадет, промажет, так и то полвзвода уже не поднимется.

«Его» гитлеровец бежал скачками, по-заячьи, то появляясь на мушке, то пропадая. Уже стало вроде различаться лицо — носатое, вытянутое, без бровей и ресниц. Павел тихо нажал на спуск. Мягко толкнул в плечо автомат. Кепи с фашиста слетело, обнажив стриженную под бокс белобрысую голову. Он как бежал, так и воткнулся в землю.

И тут, охнув, забубнили автоматы, загаркали винтовки.

— Патроны беречь! — крикнул Павел что есть силы, но его голос потонул в грохоте разом начавшегося боя. Теперь приказы его не услышат, каждый станет стрелять и действовать сам по себе и до тех пор, пока не наступит пауза — словно глубокий вздох перед тем, как снова пуститься во все тяжкие... Если что надо сказать бойцам, так вот в эту паузу. Тогда зацепятся слова в разгоряченном мозгу, заставят действовать по-другому. Гитлеровцы откатились, оставив на поле трупы. И Павел, уловив паузу, крикнул нарочно резко, матерно, чтоб задело:

— Патроны! Так и растак!

И когда фашисты снова пошли в атаку, Павел с удовлетворением отметил, что бойцы стали стрелять экономней и попадать точней. Но и фашистские пули, стегая песок, то рюхали перед глазами, то взвизгивали над головой. Полетели донесения о потерях. Захлебнулся «дегтярь». Надо бы туда сбегать, да двинуться нет возможности — лезут упорно и густо. А каждый убитый боец оставлял в обороне невосполнимую брешь... Было мгновение, когда показалось, вот-вот сомнут. Закувыркались в воздухе немецкие гранаты с длинными деревянными ручками. Но ожил «дегтярь», резанул в бок и спину наступающих. И снова дрогнули гитлеровцы. Перетянули струну — лопнула.

Павел опустился на дно окопа, медленно стянул каску с мокрой головы, вытер пот со лба и закрыл глаза. В который раз помянул святых, что не было у немцев ни танков, ни пушек, ни минометов, а перла обычная пехтура, гренадеры.

Подбежал ординарец Кугыльтинов, стрельнул черными глазами — не убит ли командир, доложил, что осталось в живых двадцать два. «На две атаки хватит», — подумал Павел, проваливаясь в сон.