Журнал «Вокруг Света» №06 за 1971 год

Парава начинают учиться нырять с пяти лет. Восьмилетний мальчишка без труда погружается на четыре метра. В пятнадцать лет парень работает уже наравне со взрослыми. К тридцати годам у ныряльщиков от морской соли обычно портится зрение. Вода на большой глубине холодная, поэтому вторая профессиональная болезнь парава — ревматизм. К пятидесяти годам ныряльщик уже выбывает из строя...

Выловленный жемчуг сдают вечером. Его принимают в своих конторах «месайкарары». Это слово вовсе не значит «скупщик жемчуга» или «специалист». Оно переводится как «едящий за столом» в отличие от скудно «едящих в лодке» ловцов жемчуга. (Парава выходят в море натощак. Только на полпути к отмели они съедают немного холодного риса и сушеной рыбы.)

«Месайкарары» — потомки королей парава, и некогда подданные принадлежали им душой и телом. Теперь им принадлежат каноэ, мастерские по обработке жемчуга, сети, корзины и все прочее оборудование для лова, включая и свинцовую статуэтку девы Марии, которая должна помогать в тяжелом ремесле храбрых и нищих «людей-рыб» парава...

«Ама» — ныряльщицы Японии

С незапамятных времен сбором жемчуга в Японии занимаются «ама» — женщины-ныряльщицы. В этой стране, где до последнего времени женщина не имела даже права работать вне дома и во всем зависела от супруга, «ама» была странным исключением — женщина, сама содержащая семью. Поселения «ама» прячутся обычно в уединенных местах побережья к югу от Токио. Распорядок дня «ама» не изменился за сотни лет. Начало работы — всегда в девять утра, «час угря», как его называли в старой Японии. Длинной вереницей движутся женщины — от 14 до 75 лет — по прибрежному песку к морю, собираются вокруг огромных костров, пылающих на пляже, греются, затем сбрасывают одежду.

Приспособления для лова традиционны и чрезвычайно просты: легкая сетка, небольшой деревянный бочонок со стеклянным дном, сквозь которое просматривают дно морское, а во время отдыха между погружениями пользуются как поплавком. На лицах—маски, похожие на обычные маски для подводного плавания, но в оправе из дерева. «Ама» повязывают волосы платком, застегивают на талии утяжеленный свинцовым шаром пояс и занимают места в баркасах. Рулевые на баркасах — молодые парни. Нагруженная лодка очень тяжела, и с ней под силу справиться только мужчине. Держась за веревку, «ама» без всплеска уходит под воду. Через полторы минуты «ама» всплывает за глотком воздуха. После часа работы (а за час она погружается двадцать раз) ныряльщица поднимается в баркас и минут десять лежит без движения. Так продолжается часов до пяти, потом лодки возвращаются к берегу...

Возвращение совсем непохоже на утреннее веселое шествие. Одежда, принадлежности для ныряния, большие корзины для провизии взвалены на усталые плечи, и процессия медленно движется к деревне, еле волоча ноги. И так каждый день. Но при всем том «ама» довольны многотрудной судьбой и дочерей с младенчества готовят к своей профессии. Занятие это наследственное, и женщине «со стороны» нипочем не стать «ама».

Дело в том, что «ама» зарабатывает больше квалифицированного японского рабочего, больше служащего, больше врача. Она самостоятельный человек в семье, более того — она сама может выбрать себе мужа.

Япония — первая страна, где жемчуг начали разводить искусственно, где его производство поставлено «на поток». В мантию молодых раковин-жемчужниц вводят осторожно шарик из перламутра, а раковину потом кладут в специальный плавучий садок. Десять лет наращивает жемчужница на шарик слои перламутра. Из сотни раковин в четырех образуется жемчуг — круглый, аккуратный и не совсем настоящий. Нет в нем той неправильности, которая делает жемчужину не просто перламутровым шариком, а чудесной и неожиданной игрой природы. Этот жемчуг стоит значительно дешевле настоящего. Но его производят много, настолько много, что утратила смысл добыча «рядового», мелкого жемчуга.

И большая часть «ама» — ныряльщиц за жемчугом — занимается теперь сбором водорослей. (Это дело надежное: из водорослей делают особое вещество — агар-агар, а он всегда нужен промышленности для производства желе, паст, лаков и многого другого.) Но два месяца в году «ама» собирают на дне жемчужные раковины, охотясь, правда, только за редкостными экземплярами.

Многих удивляет, что в Японии, предельно насыщенной всякой техникой, «ама» опускаются под воду без простейшего водолазного оборудования. Ведь с кислородным баллоном за спиной можно было бы беспрепятственно работать под водой много дольше, чем это делают «ама».

Разгадка очень проста. Дело в том, что промысел «ама», пользующихся только простейшим инструментом, очень выгоден, а любое более сложное оборудование удорожило бы себестоимость жемчуга.

Кто полезет под воду добровольно?