Журнал «Вокруг Света» №06 за 1995 год

Забавно, что те же самые слова, сказанные тем же тоном, я часто слышу от своего отца-ассирийца, который тоже говорит на диалекте и не умеет ни читать, ни писать по-ассирийски. В свободное время, когда таковое имеется, я стараюсь учить ассирийский по учебнику, с трудом осваивая ассирийскую письменность. За консультациями, естественно, обращаюсь к отцу. Часто в учебнике знакомые ему слова рекомендуется произносить по-другому, или у них другое значение. И я вспоминаю родителей Валери, когда мой отец в сомнении произносит: — В учебнике так написано? А у нас по-другому говорили... Может быть, мы говорили неправильно?..

При желании, конечно, те, кто говорят на диалекте, могут выучить литературный язык. На наше кельтское отделение часто приходят люди из тех областей, где в некоторых семьях еще говорят по-бретонски. Поначалу им трудно дается чтение и письмо, но зато в устной речи они оставляют далеко позади своих товарищей, которые начали учиться читать и говорить одновременно. А вот освоить другой диалект, не зная литературного варианта, гораздо сложнее.

Рашель, одна из моих университетских подруг, рассказывала:

— Как жаль, что моя мама так и не смогла как следует выучить бретонский. Она сама бигуденка, а живем мы в Ваннской области. Она как-то даже записалась на курсы бретонского, но как услышала этот ужасный ваннский диалект ничего не поняла, как ни билась. Пришлось бросить всю эту затею, хотя она очень об этом жалеет. Если бы она еще читать умела...

Теперь бретонский выучить легко, достаточно записаться на вечерние курсы. В школах он преподается по программе иностранного языка. Существуют созданные не так давно двуязычные школы, и даже школы, где все предметы преподают на бретонском. Другое дело, что практичные и здравомыслящие люди спросят: а зачем его учить? На этот вопрос, мне кажется, каждый должен найти свой ответ. А если уж люди учат этот язык, значит он им нужен.

Пока интеллигенты в городах отправляют своих детей в бретонские школы, на селе по-бретонски говорят разве что с коровами. Долгие годы бретонцам, упрямо сохранявшим свой язык, внушали, что на этом языке говорить неприлично, а теперь энтузиасты пытаются заставить их понять, что без родного языка теряется то самое главное, что делает бретонца бретонцем.

Действительно, парадокс. Как сказал один бретонский крестьянин, выучивший французский из-под палки в школе:

Теперь по-бретонски и по радио, и по телевидению говорят. Стало быть, нормальный язык, как все остальные... Так за что же нас по рукам били?

Анна Мурадова

Осердясь, он сбросил укаль

В воздухе кружила песня вместе с белесыми завитками дыма, шедшего из курильницы с ладаном. Голос певца жаловался: «Отчего же ей не постучать у моих дверей?» Краткий аравийский закат удлинял тени.

— Микаиль, — говорил мне мой старый друг Саид, — что ты все расспрашиваешь о нашей одежде? Что ты о ней записываешь? Эта тема не для мужчины, а для бабы. Черта ли в ней, в одежде? Дело в сердце. Понять же наше сердце может лишь тот, кто постигнет жалобу этого дана (Дан, или дана-дан — жанр лирической песни-импровизации, популярный на юге Йемена.) — и заплачет над ним. То ли дым был едок, то ли ветер поднял песок, только в глазах у меня и впрямь защипало. Саид отвернулся.

— Ладно, — сказал он. — Пиши хоть и про одежду. А я буду тебя поправлять.

От пеленок до савана

Как говорили арабские мудрецы: если тело человека есть храм, то платье — лучшее украшение этого храма. Впрочем, первая же встреча с действительностью в Аденском международном аэропорту вызывает совсем другие сравнения. В адской духоте кружатся босоногие мужчины в выцветших юбках или униформе цвета хаки, палестинских платках, армейских фуражках, тюрбанах. Степенно плывут черноокие женщины, закутанные в черное с головы до щиколоток, выставляя напоказ тонкие пальцы, крашенные желтым корнем и расписанные хной; тут же их энергичные сестры в джинсах и мини-юбках. Пахнет бензином, ладаном и пылью. В таком Вавилоне кажется неуместным даже разговор о традициях. К счастью, это всего лишь первое впечатление.