Журнал «Вокруг Света» №07 за 1973 год

Князь Кропоткин, секретарь отделения физической географии Русского географического общества, был арестован вместе с другими участниками пропагандистского кружка чайковцев. Не скоро он узнает об открытии на Севере. Но много позже он напишет в своих «Записках революционера», что экспедицией Пайера была открыта «...земля, которую мы провидели сквозь полярную мглу».

За два с половиной года до первого дня истории Земли Франца-Иосифа, в марте 1871 года, в докладе о проекте экспедиции в полярные моря Петр Кропоткин поддержал расчеты офицера русского флота Н. Шиллинга, которые указывали на возможное существование на севере Баренцева моря еще не открытой земли.

Специальная экспедиция могла бы обнаружить эту землю... Но российское правительство отказало в средствах.

Ю. Пайер свое путешествие на «Тегетгофе» описал в книге, где, между прочим, были и такие его слова: «Годы пройдут, а эти негостеприимные берега останутся все теми же, и снова воцарится здесь нарушенное нами их великое одиночество».

Он ошибся в своем предсказании.

К середине дня туман начало прожигать солнце: светлое пятно постепенно желтело, а вокруг сквозь белесость тумана проступала небесная синева. И внезапно — как будто взвился занавес над театральной сценой — открылся архипелаг. Пустынный до сего времени океан оказался заполнен до самого горизонта десятками островов, близко стоящих друг к другу. Отчетливо рисовались скалы и ровные, как циркулем проведенные, полукружия знаменитых ледяных куполов. Такого множества ледников-куполов нет больше нигде на земле.

Входим в широкий Британский канал. Он прямой, как проспект. По обеим сторонам его — «здания» необычной архитектуры, с куполообразными крышами ледников, с зубчатыми башнями и острыми шпилями; вправо и влево уходят боковые «улицы»-проливы.

Вот остров Белл — он в самом деле похож на колокол. А вот пролив Найтингалъ (Соловьиный) — ничто в нем не напоминает о музыкальнейшей птице, но те, кто дал это название, ведь вспомнили здесь о ней! Мыс Флоры. Остров Мертвого тюленя. Острова Пайера, Нансена, Джексона...

В этих названиях запечатлены события прошлого. Для каждого, кто знает эту землю, стоящую ближе всех других к Северному полюсу, открывается и человеческая история закованного в ледяную броню архипелага.

Слово «человеческая» здесь звучит двояко. Исследование Земли Франца-Иосифа с самого начала было делам интернациональным.

Уже экспедиция Пайера была такой же пестрой по национальному составу, как и сама Австро-Венгрия. Потом сюда направлялись со всего света. Большей частью чтобы с этого трамплина достичь Северного полюса, до которого отсюда казалось так заманчиво близко.

Трудно найти на планете место с более разноязыкой топонимикой. Названия островов, мысов, ледников — как узлы, за которые можно бы схватиться, чтобы вытащить из глубин прошлого сеть воспоминаний. Правда, вот беда: события, достойные упоминания, обычно происходили не с теми, кто увековечен в этих названиях. Вперемежку с серьезными исследователями один за другим появлялись здесь и искатели лавров. Их финансировали богатейшие люди века — Вандербильд и Хармсуорт, Морган и Циглер. Ни один из этих конкурентов не достиг поставленной цели, но каждый оставил на карте архипелага имя своего благодетеля. Все перемешалось на архипелаге, с самого начала невпопад названном именем австро-венгерского монарха. И узлами для воспоминаний здесь чаще служат ничего не говорящие постороннему имена. Скажем, мыс Флоры.

Этот похожий на трапецию мрачноватый базальтовый мыс был в XIX веке самым известным местом на Земле Франца-Иосифа, и богиня цветов и весны, именем которой мыс назван, здесь ни при чем, как и сам Франц-Иосиф...

«...Вдруг мне почудился окрик мужского голоса, такой странный, чужой, первый голос за три года. Сердце забилось, кровь хлынула в голову. Взбежав на торос, я крикнул во всю силу легких. Голос, раздававшийся среди ледяной пустыни, говорил о жизни, о родине, обо всем, что я оставил там. И я не думал ни о чем другом, не помня себя, понесся как ветер. С тороса я увидел собаку, за ней пробирался на лыжах среди льдин человек...»

Так описал Фритьоф Нансен удивительную встречу, сделавшую знаменитым на весь мир мыс Флоры, встречу с английским исследователем Джексоном.

Дерзко задуманная тридцатилетним Нансеном экспедиция на «Фраме», которую высшие географические авторитеты называли «самоубийственной», как выяснилось потом, прошла на редкость удачно.

Но начало ее не было таким. Льды проносили «Фрам» слишком далеко от полюса. Нансен решил достичь полюса на собаках, а потом вернуться на какой-нибудь из архипелагов и оттуда уже на родину. 26 февраля 1895 года двое норвежцев ушли с корабля, он продолжал свое движение на восток. Люди пошли на север.