Журнал «Вокруг Света» №07 за 1973 год

Бетонные полосы Даккского аэропорта тоже пестрят заплатами забросанных гравием воронок. Нашим могучим «Антеям» едва-едва хватило полосы для приземления. Тормозили так, что задымились колеса, и их на ходу забрасывали из огнетушителей хлопьями углекислоты. В накаленном бензиновом воздухе аэропорта вдруг запорхали снежинки, колеса покрылись белой изморозью. Так ознаменовалось прибытие русских. А когда из чрева самолета выползли наши машины, сотрудники аэропорта, которые пришли нас встречать, стали чуть ли не из-под колес выхватывать комочки глины, налипшей на скаты УАЗов в Шереметьеве. «Русская земля», — поясняли они и бережно рассовывали по карманам неожиданные сувениры.

Здесь земля совсем другая — желто-красный песок, нанесенный разливами рек. Сейчас водные артерии сжались, превратились в капилляры. Дожди запаздывают. Мы почувствовали эту затянувшуюся сушь сразу же, как выехали в Хили: раскаленными бортами УАЗа, протекторами колес, которые беспомощно прокручиваются в толстом ковре красной пыли. Он выстлал весь путь на участке Богра—Джайпурхат. При скорости двадцать-тридцать километров облако пыли наглухо окутывает машину. Лешу Глаголева, который рискнул поехать со мной, тогда как остальные отправились из Дакки на вертолете, это очень беспокоит: безукоризненно белые рубашка и шорты прямо на глазах перекрашиваются в густой коричневый цвет. Каково ему, хирургу, пассивно наблюдать нашествие мириад пылинок, каждая из которых, как известно, несет сотни микробов!..

...Я наконец-то опять проваливаюсь в сон, как вдруг крики: «Доктор, доктор!» На дворе пляшут светлячки керосиновых ламп, шлепание босых ног гулко отдается на ступеньках. Через минуту мы уже знаем, что неподалеку от Хили, почти на границе с Индией, перевернулся бензовоз, ранен водитель. Это, говорят, совсем рядом, милях в пятнадцати (1 Английская миля — 1609 метров.). Со всей возможной скоростью вгрызаемся в беспросветную толщу из мглы и пыли. Едем двадцать, тридцать минут. «Желание сокращает расстояния», — гласит местная пословица. Пятнадцать миль все больше растягиваются, побивая все представления о пересчете английских мер в метрические. Наконец, за поворотом на пять метров ниже полотна дороги — громада бензовоза, опрокинутая набок. Хотя и ночь, вокруг толпа. Почти на ощупь, подсвечивая фонариком, Олег Феодосьевич и Леша определяют: перелом бедра, пробита черепная коробка. Оперировать нужно немедленно. Только вместо кафеля операционной — черные стены ночи, подкрашенные красной пылью, вместо операционного стола — брезент. А самое неприятное то, что вместо бестеневого рефлектора — тусклые лучики ручных фонариков. Нет, так не пойдет! Я даю задний ход, каким-то чудом разворачиваюсь на насыпи, и вот мощные передние фары УАЗа выхватывают из темноты прямоугольник импровизированной операционной. Тарасов удовлетворенно кивает головой. Но меня в кабине не оставляет тревога: как бы не подвел предательский грунт насыпи. Того и гляди сам окажешься в операционной...

Это на следующий день газеты напишут: «Посреди ночи русские врачи оказали неотложную помощь индийскому шоферу буквально на земле Бангладеш». А сейчас — остановить кровотечение, наложить шину, забинтовать голову, перенести раненого в машину и скорее, скорее домой: до утреннего приема осталось каких-нибудь четыре часа и нужно хоть немного поспать.

День в Кокс-Базаре

Кокс-Базар — это километры серебристого песка, Кокс-Базар — это бесчисленные лавочки, где продают бирманские трубки и бирманские юбки, Кокс-Базар — это мальчишки, что пристают к тебе на каждом шагу и предлагают купить поделки из раковины, а то и жемчуг. Они позванивают стеклянными ампулами из-под лекарств, в которых перекатываются матово-белые капельки. Среди них нет-нет да и промелькнет редкая розовая жемчужина. Представляю, как падки до них были туристы. Теперь туристов нет, и самый длинный пляж в мире (так утверждает буклет департамента туризма в Карачи — на обложке слово «Пакистан» зачеркнуто и сделана надпечатка «Бангладеш») пустует: у местных жителей слишком много других забот.

Кокс-Базар — это часто встречающиеся в толпе лица с монголоидным разрезом глаз: ведь рядом Бирма. В крошечных мастерских проворно скручивают сигары, прядут вручную шелковые ткани известные искусницы из племени мог. В лесистых горах, окружающих Кокс-Базар, живут малоизученные племена. Горцы лишь изредка заглядывают в Кокс-Базар, чтобы обменять свои бамбуковые поделки, звериную шкуру, связку бананов на проволоку для силков, пули, консервы.

Для нас Кокс-Бдзар — это снова ежедневные выезды в отдаленные таны (1 Тан — административная единица в Бангладеш.), это сотни больных, как было в Хили, в Силхете, в Кхулне. Только в одном, месте встречалось больше раненых, в другом — больных. Трахомой — особенно в чайных районах Силхета; черной оспой — в Гопалгандже; холерой — в Шри-Мангале. И наши медики, верные славным традициям Ивановского, Заболотного, Тарасевича, осматривали больных в холерных поселках, оказывали им необходимую помощь.