Журнал «Вокруг Света» №07 за 2009 год

История разрешила этот спор сама: теперь здесь вообще ничего нельзя строить. Закон запрещает менять что-либо на территории национального природного парка «Лагуны Руидеры». То же, естественно, касается и подступов к знаменитой пещере, до самого дна которой Рыцарь печального образа собирался «добраться; и для того купили они около ста брасов веревки, спешились и, преодолев стену частого и непроходимого терновника, бурьяна, дикой смоквы и ежевики, крепконакрепко обвязали Дон Кихота…»

Романс о священном безумии

Хорхе Луис Борхес, знавший толк в кихотизме, был уверен, что три страницы этого приключения есть своего рода эмоциональный пик всего тысячестраничного сочинения, краткое изложение евангелического послания рыцаря миру. Здесь герой Сервантеса вступил в сообщество благородных призраков — собственных, испанского народа и европейской мифологии. Там же, в пещере Монтесиноса (читайте Монте дель Сино — на «горе Судьбы»), дошел он до истинного логического конца своего бескомпромиссного Пути. И на свой лад причастился святых тайн: в весьма ироническом ключе (в духе романа) постиг простой смысл своих «бредней», а лучше сказать мистерий, являющих суть основополагающих понятий бытия — добра, зла, любви, справедливости…

У меня нет возможности подробно описывать удивительные символические события, случившиеся на дне. Напомню только, что там он встретил и свою Дульсинею — заколдованной, но узнаваемой (и принцессой, и Альдонсой, которой нужны взаймы шесть реалов, в одном лице), и многих других «гостей» волшебника Мерлина. Все они убеждены, что именно Дон Кихот сможет расколдовать их, ведь это он возродил из забвения орден добра и справедливости.

Кстати, удивительно, как реальность следует за литературным вымыслом, когда вымысел прекрасен. Лет через 200 после Дон Кихота, в XVIII веке, землетрясение вызвало в пещере Монтесиноса сильный обвал. И когда люди снова вошли туда, они поразились: неодушевленная горная порода вылепила в ней три идеальные скульптуры, три образа. Глаза мага Мерлина, как две светлые точки на более темном фоне, сверкают из-за валуна. Сам Рыцарь печального образа примостился на уступе, где его сморил священный сон. Дульсинея, скрестив руки, спит у вновь образованного отверстия, ведущего на поверхность, — искупительная жизнь Дон Кихота сняла с нее заклятие, и она уже в едином совершенном образе может показаться в солнечном свете.Жизнь и добро победили заклятие и смерть.

Сусана Гарсиа, неунывающий директор эскивиасского Музея Сервантеса перед домом, и ее собственным, и старого дона Алонсо Кихады

В вечность

Подобно тому как в величайшей империи Античности все дороги вели в Рим , в сервантесовской Кастилии они неизменно направляли путника к молодой королевской столице. Это утверждение и для нашей эпохи почти верно с «транспортной» точки зрения: повторяя очертания старых трактов, современные шоссе-аутописты, разветвляясь и сливаясь вновь, причудливо закольцовываются в дальних районах «Дороги Дон Кихота» и большой дугой поворачивают назад, к блистательному Мадриду.

Здесь на старости лет осел, проживший многотрудную жизнь, и Сервантес. Он поселился на улице, которая в те давние годы называлась Садовой, а ныне носит имя Лопе де Веги. Вот ведь ирония судьбы: Сервантес окончил дни на улице своего главного литературного недруга, а тот лежит теперь в могиле под церковью на улице Сервантеса!