Журнал «Вокруг Света» №08 за 1980 год

...Без Виталия мы едва ли нашли бы эту заброшенную опытную лесосеку — недаром в свое время он исходил пешком всю здешнюю тайгу. Поворот с магистральной дороги на лесовозную, ведущую в урочище, зарос густым кустарником ольхи. Здесь много лет уже не ездили, и от дороги остались чуть заметные следы — посередине сглаженной годами и скрытой травами широкой колеи змеилась длинная промоина. Но скоро исчезли и следы, ушли под каменную россыпь. Бурные вешние потоки подмыли где-то скальный выход и натащили на дорогу огромные булыжники. Здесь мы и оставили свой «газик». И с полчаса еще ломились вслед за Парфеновым сквозь цепкие кусты по довольно отлогому, к счастью, склону.

Первое, что сказал Семен Васильевич, когда мы вышли наконец на лесосеку, было началом нового спора:

— Слушайте, это же посадки!

Мне показалось, что он прав. Очень уж дружно поднимался молодой кедрач на обширном пространстве среди пней с потемневшими, замшелыми срезами.

— Семен Васильевич, — сказал Парфенов с ноткой раздражения, — мне, что ли, вас учить, что в посадках все деревья одного возраста? А это, вы же сами видите, самый обычный разновозрастный подрост. Вот вам нормальное естественное возобновление после вырубки способом «узких лент».

А вот вам и наглядное свидетельство. — Парфенов наклонился и выдернул пяток однолетних кедренышей, дружным кустиком выглядывавших из травы, осторожно стряс с корней землю и положил деревца на ладонь.

Мы подошли поближе и увидели: на нежных спутавшихся корешках висели черные скорлупки кедровых орехов.

— Чем мы ведем сейчас посадки? Саженцами, выращенными в питомниках. А не орехами, заметьте... — Парфенов глянул на Семена Васильевича, тот отвернулся. — Это кедровка постаралась, птичка, которой мы когда-нибудь поставим памятник. А она, как вы знаете, прячет свои запасы под лесную подстилку, в напочвенный слой. Что еще нужно говорить о значении максимального сохранения естественного почвенного покрова на лесосеках?..

В иллюминаторе медленно уплывал назад Алтай, весь золотой, как всхолмленное поле пышно цветущего подсолнечника. А впереди по курсу самолета клубились, ползли навстречу и закрывали землю облака. Отгорало и меркло таежное бабье лето...

Я вспоминал нашу поездку, и меня подмывало задать Виталию один, последний, вопрос.

— Слушай, Виталий, одного я не пойму... Идея вроде бы бесспорна, и логика элементарна: сохранить тридцати-сорокалетнее дерево вместо того, чтобы свалить его и бросить, не используя, а потом посадить на его месте двухлетний саженец. Что тут неясного, о чем спорить?

— Чего ты хочешь? — Парфенов неохотно оторвался от газеты. — Чтобы любая новая идея воспринималась без противодействия? А помнишь, сколько было споров, когда мы создавали Кедроград? Идея тоже ведь была простой...

Да, идея была простой и светлой. Но прошло много лет, прежде чем Парфенов в своей итоговой книге «Комплекс в кедровом лесу» написал: «Таким образом, наиболее приемлемой и эффективной для кедровых лесов является комплексная форма ведения хозяйства, которая позволяет целесообразно сочетать различные виды производств и ликвидировать параллелизм в использовании их сырьевых ресурсов».

— Знаешь, что во всем этом главное? — спросил Виталий и сам ответил: — Дело-то сделано. Сейчас в стране пять Кедроградов: Горно-Алтайский, Горячегорский в Красноярском крае, Бичурский в Бурятии, Тоджинский и Каа-Хемский в Туве. Пять спецлесхозов по комплексному использованию кедровой тайги — и это только начало! Дело двинулось, и обратного хода не будет.

Л. Филимонов, наш спец. корр.

Возвращение рыси

Л етом 1971 года сотрудники зоопарка в Базеле (Швейцария) бережно сняли с грузовика несколько больших клеток, прикрытых материей. Судя по обратному адресу в накладной, они прибыли самолетом из Чехословакии.

В этом зоопарке, одном из лучших в мире, где ухоженные звери и птицы живут в условиях, максимально приближенных к естественным, принимать такие грузы было не внове. Однако взглянуть на обитателей клеток явились все — начиная с директора и кончая служителями.

Брезент с одной из клеток осторожно приподняли, и все увидели в ней крупную пятнистую кошку с кисточками на концах ушей, сильными широкими лапами и коротким, словно обрубленным хвостом. Припав всем телом к полу, оскалив зубы, она готова была дорого продать свою жизнь, на которую, впрочем, никто и не покушался. Точно такие же кошки сидели и в остальных клетках.

Директор зоопарка остался доволен осмотром.

— Сделать им прививки против бешенства, — распорядился он. — И на карантин!

Привезенных из Чехословакии зверей — а это были молодые рыси — не посадили в вольеры для обозрения посетителями. Их ждала иная, завидная для прочих обитателей зоопарка судьба.