Журнал «Вокруг Света» №09 за 1973 год

Пиппа пропадала четыре дня, поэтому можно себе представить, как я обрадовалась, когда она пришла к нам в лагерь под вечер 13 июля. Она появилась со стороны равнины, где ее первые малыши увидели свет и всего через тринадцать дней были убиты гиеной. Теперь эта равнина заросла непроходимым кустарником и вовсе не подходила для воспитания малышей — некрупные животные, вроде Пиппы, попадали здесь в целую сеть естественных ловушек.

Потом Пиппа опять исчезла. Целых девять дней она не показывалась — до сих пор она никогда еще не скрывала от меня новорожденных так долго. Но 23-го я вдруг увидела, что Пиппа стоит на возвышении за лагерем, где я обычно ставила свой «лендровер». Долго и внимательно она осматривала местность, и эта осторожность очень меня порадовала. Та самая Пиппа, которая в детстве чуть не сделалась завсегдатаем ресторанов в Найроби, теперь вела себя как настоящее дикое животное — хотя «дикие» гепарды в заповедниках Амбосели и Найроби так привыкли к восторженным туристам, что запросто вскакивали в машины и даже позволяли себя гладить! Окончательно убедившись, что все спокойно, она подошла к нам попросить мяса. По ее волчьему аппетиту Можно было судить, как она проголодалась. Наевшись, Пиппа пошла обратно своим следом вдоль дороги к Скале Леопарда. Был полдень, стояла сильная жара, но Пиппа свернула в заросли, только пройдя две мили, и направилась к речке Щупика. Она осторожно принюхалась и повела меня и Локаля к медоносной акации «погоди немного» (такую акацию она каждый раз выбирала для устройства «детской»), и там, в глубине куста, я увидела четверых малышей.

У двоих, более крупных, глазки были уже открыты. У детенышей предыдущих трех выводков глаза открывались на десятый-одиннадцатый день, и я предположила, что эти малыши родились 15 июля.

Еще через день глаза открылись у всех малышей, и они, моргая, уставились на меня, наморщили носы и зашипели. Я уже была знакома с тем, как дикие детеныши гепарда относятся к присутствию чужого, понимая, что существо другого вида может быть враждебным, но вот что интересно: ведь до сих пор они даже не имели представления о том, что такое опасность.

На следующее утро Пиппа ждала нас. Она не торопясь приступила к еде, как вдруг, услышав негромкие чирикающие звуки, подняла голову и, бросив еду, побежала к своим малышам. Ей пришлось немало повозиться, чтобы собрать всех котят, которые решили пойти за ней, разбрелись и запутались в густой траве. Самый крохотный совсем замучился, продираясь сквозь заросли. Я нашла его, увидела, как он запыхался, услышала отчаянный призыв на помощь и взяла его на руки. Впервые прикоснувшись к шелковистому меху, я едва удержалась, чтобы не приласкать малыша, пока несла его. Пилпа собрала все остальное семейство в настоящую крепость из колючих ветвей, которые давали густую тень. Я обрадовалась такому чудесному логову, но Пиппа снова ушла искать более подходящее место. Вернувшись, она резким «прр-прр» приказала детям идти следом.

Смерть посещает семью

Мною всегда руководил один принцип: нельзя, чтобы дикие животные привыкали к людям и переставали их избегать. По всей видимости, Пиппа была вполне со мной согласна: она даже мне не разрешала чересчур вольничать с малышами.

Как-то раз они особенно ко мне приставали, нарочно терлись о мои ноги, увивались за мной, не обращая внимания на Пиппу, которая давно уже говорила «прр-прр», явно намекая, что пора кончать эту игру. Она три раза уносила их в самую чащу, но они неуклонно пробирались ко мне, как только она их отпускала. Особенно ласкался самый маленький — он так и ходил за мной по пятам. Когда Пиппа собралась кормить малышей в свое обычное время — в 10 часов утра, я пошла домой. Утром я подглядывала из-за кустов, как малыши карабкаются на спину Пиппы и скатываются с другой стороны, как они покусывают ее за уши, пока она не дернула горловой, так что они разлетелись во все стороны. Они весело катались по земле, стараясь уложить друг друга «на лопатки», шлепали и кусали друг друга, а то вдруг кто-нибудь усаживался на чужую голову, и Пиппе приходилось с мурлыканьем спешить на помощь. В этот раз Пиппа вела себя так спокойно и доверчиво — она знала, что я рядом, но не трогаю ее детей, и это заставило меня глубоко задуматься: почему Пиппа не хочет, чтобы наша с ней дружба распространялась и на малышей? Может быть, она инстинктивно старалась сохранить в семье естественные отношения — несмотря на то, что меня она с шести месяцев считала своей приемной матерью и полностью мне доверяла.

На следующее утро семейство оказалось под большой акацией, нижние ветви которой образовали шалаш над термитником. Кругом поднималась такая непролазная поросль, что гепардов можно было заметить, только когда они шевелились. Наконец я разыскала малышей — они замерли и сидели не шелохнувшись. Немного погодя Пиппа пришла со стороны речки Мулики, подозрительно осмотрела все кругом, убедилась, что малыши в безопасности, и снова собралась уходить.