Журнал "Вокруг Света" №1 за 1996 год

Через некоторое время опять прибыло посольство с просьбой от имени черной царицы пожаловать на охоту. Это меня заинтересовало, и, несмотря на предостережения негров, я решил отправиться. Мой помощник от путешествия уклонился, и я взял с собою только двух молодых негров. На дороге меня встретили важнейшие сановники племени и пригласили следовать за ними, на их стоянку. Охота длилась с раннего утра до вечера и представляла, действительно, интересное зрелище. Представьте себе тропический лес, громадные, перевитые лианами деревья, которые тянутся во все стороны, извиваясь и переплетаясь между собою и создавая сплошную зеленую массу. Целый день продолжались шум, крики черных охотников, к вечеру на громадных кострах уже жарились туши убитых зверей, и дикари танцевали вокруг огней, под аккомпанемент каких-то звенящих и трещащих инструментов и заунывного пения.

Посреди лагеря — дворцы царицы и ее правительства, состоящие из нескольких сплетенных из прутьев хижин, окруженных бамбуковым забором. Царица любезно осведомилась, доволен ли я охотой, и сейчас же приступила к одной из священных, по-видимому, своих обязанностей — дележу добычи. Ее распоряжения исполнялись немедленно и беспрекословно. Целая гора была отделена в мою пользу. Затем, по окончании дележа, негритянка пригласила меня в свое жилище. Вся хижина была увешена и устлана коврами. На почетном месте красовались мои подарки: бутылка виски и консервная банка. На полу был сервирован торжественны и обед из буйволиного мяса с разными пряностями, обильно политыми невероятно пахучим растительным маслом. Дальше подавались бананы, дикие ананасы и напиток из пальмового сока. Все довольно отвратительное на вкус. Царица была очень любезна и собственноручно, так как вилок не полагалось, брала лучшие куски мяса и тыкала их мне в рот. По окончании обеда, я, достав из своей сумки коньяк, угостил царицу и весь двор. Действие алкоголя скоро сказалось, и в шалаше царило самое непринужденное веселье. Под звуки двух свистулек, какой-то сковородки и всеобщего хлопанья в ладоши сначала танцевали сановники, потом исполняли откровенный балетный номер придворные дамы, и, наконец, сама подвыпившая царица — свой, уже виденный мною, танец. По принятому, очевидно, этикету, после танца царицы придворные удалились, оставив меня со своей повелительницей наедине. Положение создавалось тем более щекотливое, что царица, к моему изумлению, завела совершенно недвусмысленное кокетство.

Я делал вид, что ничего не понимаю, покуривая трубку. Вдруг, прыжком кошки, царица бросилась ко мне, и, схватив меня за плечо, стала кусаться. Положение принимало скверный оборот: пьяная негритянка, окруженная послушным племенем дикарей, и я один, без оружия, которое оставалось у входа в хижину у моих негров. Сильным толчком я отбросил царицу так, что она шлепнулась на шкуры, и, придя в себя, устремила на меня жалобный взор прибитой собаки. Затем неожиданным новым прыжком она загородила своим телом выход из хижины, закрыв мне путь к отступлению.

Во «дворце» наступила зловещая тишина. Уставив на меня вытаращенные глаза, как змея на кролика, лежала у входа царица, а против нее, обдумывая положение, сидел я — русский эмигрант, волею судьбы очутившийся в этой нелепой роли. За стеной раздавались крики веселящихся дикарей.

В конце концов, все кончилось благополучно. Расстались мы с царицей друзьями. Подарив мне несколько звериных шкур, она взяла с меня слово прибыть к ней через два дня снова. До нашего лагеря меня сопровождал почетный караул, и, вернувшись, я мог не жалеть о приключении, если бы оно не повлекло за собою «международного» столкновения.

Через неделю ко мне явились два посла от царицы с настоятельным приглашением немедленно пожаловать в гости.

— Передайте вашей царице, — заявил я им, — что мне некогда, у меня важная работа и я прошу оставить меня в покое.

Послы пошушукались и, подойдя ко мне вплотную, торжественно объявили, что их повелительница предлагает мне сочетаться с нею браком и вместе с нею править народом.

Все это было сказано таким тоном, точно и сомнений не допускалось, будто я могу отказаться от оказанной чести. Но мне начали надоедать навязчивые дикари, и я со смехом отказался и от престола, и от народа, и от звания принца-консорта.

Сановники мрачно покачали курчавыми головами так, что составлявшие их головной убор перья запрыгали в разные стороны и, не сказав больше ни слова, с достоинством удалились. Узнав о происшедшем, мои негры в один голос решили, что быть беде.

— Горе тому, кто оскорбит эту колдунью! — твердили они. — Если не помогают ей чары, она начинает жестоко мстить.

Не полагаясь на свои силы, негры все надежды возлагали на ожидавшихся с ближайшего поста солдат. Они оказались правы.